ДЖЮГАС
Дизель мчался вперед, как огромная синяя птица, на минуту сложившая свои могучие крылья.
Я пристроился в углу у окна. Перед моими глазами проносились разные картины. Зеленые луга, синие реки, белые облачка… Потом я увидел холмы, поросшие березками, и широкие долины, где на солнце желтели хлеба. Испугавшись поезда, в сторону метнулся жеребенок и, задрав голову, долго глядел нам вслед. На телеграфных столбах дремали ласточки. Самый разгар лета…
В вагоне было душно.
Я попробовал открыть окно. Но оказалось, что оно не открывается.
Когда дизель останавливался на станциях, люди в вагоне менялись. Одни сходили, и их места занимали другие пассажиры. Высадилась девица с намалеванными губами. Теперь я уже знал, что не понадобится строить гримасы, за которые девица, без сомнения, обозвала бы меня вслух невежей, неотесанным мальчишкой.
Я никак не мог отделаться от печальных мыслей, и поездка стала скучной. Казалось, что поезд еле плетется.
Не зная, куда себя деть, я стал приглядываться к шахматистам. Мужчина в потертой морской форме очень увлекся игрой. Он почти не поднимал головы от шахматной доски. Его немного впалые щеки покраснели, губы были плотно сжаты. Лицо моряка выглядело грубым из-за множества шрамов, а жесткая кожа напоминала содранную с дерева кору.
Лица второго игрока я не мог хорошенько разглядеть, потому что он сидел ко мне спиной. Но когда он обернулся, я заметил, что лицо у него очень бледное. Я подошел поближе и стал следить за игрой. Человек был чисто выбрит, а на пальце у него блестел толстый перстень с монограммой в виде волчьей головы.
Моряка он, наверно, видел в первый раз, потому что они почти все время молчали.
Бледный гражданин двумя порыжевшими от табака пальцами спокойно брал за голову шахматного коня и, шумно ставя его на доску, провозглашал:
— Шах вашей милости!
При этом он едва заметно улыбался, показывая передний золотой зуб. Зато моряк все крепче сжимал губы, волновался, и я был уверен, что ему не везет.
День незаметно близился к вечеру. Пассажиров в вагоне осталось уже немного. Дышалось теперь гораздо легче.
Дизель остановился у станции, обсаженной каштанами. В вагон вошел светловолосый мальчик и сел рядом с моим братом. Симас на мальчика даже не взглянул. Он всю дорогу не переставая черкал красным карандашом в геологическом журнале и что-то подсчитывал на листках бумаги.
Мальчик смотрел на меня. Я смотрел на него. Он был немного пониже меня и поуже в плечах. Лицо у него было коричневое от солнца, большие голубые глаза глядели весело и приветливо. На длинную травинку мальчик нанизал землянику и положил ее на колени.
Мальчик несколько раз поднимал и опускал землянику, словно не зная, что с ней делать. Потом вдруг протянул ее мне и сказал:
— Ешь. Они вкусные.
Я поблагодарил и осторожно взял веточку. Ягоды и в самом деле были вкусные. Даже очень вкусные. От земляники пахло теми лугами, которые я видел в окно вагона; ягоды таяли во рту, как капельки меду, они только чуть-чуть кислили.
— Как тебя звать? — спросил я у мальчика, снимая ягоду с травинки.
— Джюгас. — Глаза мальчика чуть заметно блеснули.
«Джюгас, — повторил я мысленно, стараясь припомнить, где я слышал это имя. — А не учительница ли рассказывала нам про отважного древнего литовца?» Я запомнил, что Джюгас был славным воином и не раз крепко поколачивал наших врагов — крестоносцев. «Красивое имя, — подумал я. — Только тот Джюгас был большой, а этот малыш…»
Я узнал, что Джюгас побывал в гостях у своего брата, председателя колхоза, а теперь возвращается домой.
— А ты куда едешь?
— В деревню…
Теперь заговорил Симас:
— Мы в Пабержяй сходим. Там наша тетя живет. То-есть она и Витасу тетя и мне тоже.
— И я в Пабержяй! — воскликнул Джюгас.
— О! — промолвил Симас, перевертывая новую страницу журнала. — Очень приятно. Если не ошибаюсь, атмосфера охладилась. — И он застегнул ворот рубашки.
Вскоре выяснилось, что Джюгас везет с собой блокнот для рисования. Когда он раскрыл свой блокнот, я увидел, что там изображены всевозможные вещи. Были тут и лошадь, и ветряная мельница, и какой-то человек в соломенной шляпе — наверно, брат Джюгаса.
«Вот как! Здорово Джюгас рисует!» — подумал я.
Джюгас вытащил из кармана карандаш и принялся рисовать мужчин, которые играли в шахматы. Особенно хорошо вышел бледный гражданин с перстнем.
Джюгас кончал уже свою работу, как вдруг на него обратил внимание тот самый гражданин. Он встал и подошел к нам.
— Похвально, похвально…
Покрасневший Джюгас скромно молчал.
— А вы художник, правда? — не выдержал я.
— Увы, мальчик, не обладаю таким дарованием, хотя искусством весьма интересуюсь… — Затем он обратился к Джюгасу: — Дай-ка мне свой блокнот.
Гражданин взял блокнот, вырвал лист, на котором его нарисовал Джюгас, и, сложив пополам, сунул рисунок в карман куртки. Все это он проделал необычайно быстро и проворно — прямо как фокусник.
— Спасибо. Будет мне на память.
В это время мимо нас проходила девушка с мороженым.
— Две порции! Не хочу оставаться перед вами в долгу.
Гражданин купил мороженое и с улыбкой протянул его нам. Мы поблагодарили. Потом он отошел от нас и стал пробираться к выходу.
— Артист какой-нибудь, — шопотом промолвил Джюгас.
Пристальный взгляд моряка проводил исчезнувшего в дверях гражданина.
ШТУРМАН ВИЛЮС
Солнце уже совсем опустилось за лесом, когда дизель стал снижать скорость перед какой-то станцией в Жемайтии.
— Пабержяй, — объявила девушка-проводник.
