решили встречу тебе сделать. Поскольку ты наш бывший жилец и именно из этого дома на фронт ушёл.
Прохоров растерянно улыбался, а люди вокруг принялись аплодировать.
— А это мы тебе вроде как сюрприз. Ясно?
Кузьма Егорыч погрозил пальцем: ~
— Чтоб старый адрес не забывал! А машина тебя у ворот ожидает — «эмка».
Провожаемый участниками встречи, Прохоров вышел за ворота и сел в машину.
«Эмка» тронулась.
Кузьма Егорыч стоял, держась за решётку ворот, и вдруг с чувством негромко запел:
— «О Мари! О Мари!..»
После чего послал вслед уходящей машине воздушный поцелуй.
Тридцать лет спустя
Марина вязала быстро и очень ловко, Отвлекись она, всё равно руки продолжали бы делать своё дэло. Ей бы сейчас на миг отложить вязание, она бы увидела мужчину —
Мужчина тихонько прогудел какую-то мелодию, потом сел и замолчал. Скорей всего, он искосс разглядывал свою соседку. Как раз в этот момент подал голос ребёнок, которого привёз мужчина. Марина вязала, не поднимая глаз, а мужчина сказал:
— Спи, товарищ Самарин. Дедушка охраняет твой покой.
Она посчитала петли. Сколько сразу информации — в коляске мальчишка, фамилия его Самарин. Ребёнка сопровождает дед, а поскольку он дед, можно ожидать новых сообщений. Деды большие мастера посудачить. Правда, если быть объективной, нужно признаться, что и бабки не шибко ограничивают себя по части высказываний. Так что в данной ситуации будет кому поддержать беседу.
Ленке седьмой месяц, Марина — бабушка со стажем, но привыкнуть к этому почётному ззанию никак не удаётся. Она бабушка. С ума сойти. Хотя, вообще-то говоря, если сидящий по соседству гражданин внимательно её разглядел, он, конечно, уже заметил, что з волосах её поблёскивает седина. Но она нисколько ей не мешает, наоборот, многие даже считают, что она Марине идёт, она добавляет солидности, хотя, если разобраться, не так уж ей необходима эта самая солидность. Студенты упорно продолжают считать её молодой, но тому есть особая причина. Тут уж нечего прибедняться и изображать всё как нечто обыденное. Безусловно, в её судьбе и в её прошлом есть некая исключительность, которую нельзя забыть, такое даётся далеко не каждому, и потому люди часто вспоминают то, что было в её жизни.
Деликатно помолчав, мужчина опять что-то прогудел и снова умолк.
«Увертюра окончена. Сейчас он заведёт разговор».
— Разрешите обратиться?
Она подняла глаза и увидала широколицего плечистого дядечку в штормовке поверх лыжного костюма, s вязаной шапке с помпоном.
— Если не ошибаюсь, мы соседи. Будем знакомы: Самарин Сергей Фёдорович. А ваше имя-отчество, если не секрет?…
— Марина Андреевна.
— Вы заметили, Марина Андреевна, люди, которые только въехали в новый дом, очень любят знакомиться. Как в купе— вместе вошли, вместе ехать…
— Я не живу в этом доме, — сказала Марина. «Сейчас замолчит, поймёт мои слова как намёк, что не так уж я стремлюсь с ним познакомиться»,
— А я здесь живу аж на девятом этаже. У меня тут сын с женой и с наследником квартиру получили. Вместе обитаем. По субботам даю молодым отгул. Они куда-нибудь на оперативный простор, а я обслуживаю Самарина-младшего.
«Похоже, из военных: «разрешите обратиться», «оперативный простор».
— Я заметил, детишки с вами, женщинами, ведут себя поспокойней. У вас кто, мальчишка, девчонка?
— Внучка.
Лицо Самарина выразило высшую степень удивления.
— Внучка?
«Давай, дедусь, не теряйся, произнеси дежурную фразу: «Никогда не поверю, что вы уже бабушка».
— Даю слово, — сказал Самарин, — никогда бы не позерил, что у вас уже есть внучка.
— И тем не менее это факт.
— Простите, если, конечно, не секрет, кто вы по специальности?
— Я преподаю…
— Педагог? Всё ясно. Ребёнок, он же чувствует, с кем имеет дело.
— Если учесть, что я преподаю математику, а Ленке неполных семь месяцев, вряд ли уж она что- нибудь особенное чувствует… А вы военный, да? Офицер?
— Точно. Наверно, всё же военная профессия накладывает на человека определённый отпечаток.
— Возможно.
— А вы, насколько я понимаю, человек мирного труда… Вот я сейчас смотрю на вас и мысленно представляю себе вашу биографию. Поступили а институт, только начали учиться — и вдруг война. Правильно?
— Совершенно правильно.
— Эвакуировали вас за тридевять земель, куда-нибудь в Среднюю Азию. Там тишина, светит солнце, цветёт арык…
— Цветёт большей частью урюк. А что касается арыка, то он главным образом течёт.
— Извините. Допустил ошибку, так как лично не наблюдал. Но это мелочь. В основном я, надо полагать, не ошибся. Родина предоставила вам возможность вдали от войны получить высшее образование, чтобы вы в дальнейшем могли обучать математике новое поколение. Вот так. Если я в чём не прав, имеете возможность меня поправить.
«Это уже заявка на продолжение разговора. Но меня очень занимает одна деталь — почему мне знакома фамилия Самарин? Где и когда я её слышала?»
— О чём задумались, Марина Андреевна?
Она не ответила. «Безумно знакомая фамилия».
Самарин по-своему истолковал её молчание.
Я вас понимаю, — мягко сказал он. — Некоторые из наших с вами ровесников, которым не довелось принять участия в Великой Отечественной войне, испытывают на сегодняшний день вроде бы угрызение совести — так уж, мол, получилось, что раз я не участвовал с оружием в руках в боевых операциях, не имею я нынче морального права наравне с фронтовиками отмечать великий праздник Победы…
— Ко мне это не относится, товарищ Самарин.
— Правильно. Во-первых, вы женщина, и потом, как говорится, с помощью простой арифметики можно высчитать, что в годы войны вы были, извините, девчонкой. Так?
— Так.
— Конечно, были на войне представительницы женского пола. Медицинская служба, связь, военторг…
— Авиация.
— Точно. Между прочим, вам это будет интересно. Был такой гвардейский ночных бомбардировщиков авиационный полк. И, можете представить, весь личный состав — и лётчики, и штурманы, и техники и вооруженцы — все там были исключительно женщины…
