приказал:
– Скажи им, чтоб не глупили.
Помедлив, он произнес громко:
– Это Владыка. Кто там? Отвечайте!
Некоторое время было тихо, лишь из глубины коридора доносились треск паркета и гудение огня, потом знакомый голос откликнулся:
– Владыка, это Никодим. Вы…
– Не входи, Никодим, – сказал Гест. – К моей голове приставлен ствол автомата. Их двое. Сейчас меня выведут наружу, спрячься, иначе они сразу выстрелят в тебя. Но не стреляй сам.
– Юна, назад, – велел я. – Возьми у меня второй автомат, иди следом, близко.
В зале пахло гарью. Когда я вытолкал Владыку наружу, в коридоре мелькнула голова жреца, чей голос я слышал, прячась за шторой. Он сразу отпрянул, а Гест прокричал:
– Беги за подмо…
Я ударил его стволом по темени. Ноги пленника подогнулись, он качнулся, но устоял.
– Юна, вниз.
Мы боком отошли к мраморной лестнице, такой же, как в соседней башне. Шагнув на верхнюю ступень, я повторил:
– Что еще Лука рассказывал про излучатель?
– Мы не враги, наемник, – произнес Владыка.
– Ага, я хорошо ощутил это, когда сидел в камере под Храмом. Отвечай.
– Мы не враги, ты нужен мне, чтобы достать излучатель, я – тебе, чтобы выжить. Я расскажу все, что знаю, если ты отпустишь меня.
– Смеешься? – удивился я. – Отпущу тебя?
– А зачем ты помогаешь Юне Гало? Кто она тебе? Насколько я понимаю, вы встретились случайно. И вам все равно не вырваться из Храма, даже прикрываясь мной. Снаружи люди кланов…
– Но внизу их нет, – перебил я.
Мы остановились возле решетки, перекрывавшей нижнюю часть лестницы, и я сказал Юне:
– Держи его на прицеле. Ну, Гест, будешь рассказывать?
Пока я доставал гранату, он покачал головой:
– Я расскажу тебе, что знаю, только если ты бросишь эту бессмысленную затею.
– Расскажешь, – подтвердил я, вставляя гранату между решеткой и дужкой висячего замка. – Про Луку и про все остальное… Не сейчас, а на своем тепловозе, когда мы будем ехать отсюда.
– И как ты собираешься заставить меня? Станешь пытать?
– Да. – Выдернув кольцо, я оскалился в лицо Владыке. – Если надо – стану. Юна – за лестницу, быстро!
Она побежала, опустив автомат. Я поднял свой и толкнул Геста в грудь.
– За лестницу, сказал!
Когда мы оказались в темном закутке, я повернул Владыку лицом к стене и прижал ствол к его пояснице.
– Может, для местных ты великий человек, но для меня самый обычный. Наплевать, Владыка ты или нет, я все равно выбью из тебя все, что хочу зна…
Громыхнуло, пол вздрогнул. Свистнули осколки, и на голову посыпалась штукатурка. Не успело эхо смолкнуть между лестничными пролетами, как сверху донесся топот.
Мы вынырнули из-за лестницы. Развороченная взрывом решетчатая дверь повисла на одной петле, и я втолкнул в проем Геста с Юной. Кое-как поставив дверь на место, достал вторую гранату.
– Юна, веди его вниз, я за вами.
Бок горел огнем, желтая куртка потемнела от крови. Топот сделался громче. Я просунул руку между прутьями, выдернул кольцо и швырнул гранату на лестницу.
Когда отпрыгнул от решетки, на площадке вверху показались люди в желтом и черном. Никодим выкрикнул: «Это тот южанин!» – и сразу выстрелил.
Я отпрянул за угол коридора. Прозвучал незнакомый голос:
– Владыка с ним? Где он, я не…
Грохнул взрыв.
Вскоре я догнал Юну. Она быстро шла позади Геста, уперев ствол автомата ему в шею.
– Хочешь уйти по рельсам, наемник? – осведомился Владыка, услышав мои шаги. – Имей в виду, эту дорогу уже могли найти разведчики кланов. Я как раз собирался усилить охрану туннелей.
Мы миновали этаж, где находился коридор с камерами, и поспешили дальше. Наверху снова затопали, но пока еще далеко – взрыв гранаты замедлил погоню.
– По рельсам ты собирался уехать из Храма вместе со мной, – сказал я, – добраться до холма и заставить меня принести тебе излучатель. На тепловозе можно доехать туда?
Владыка молчал.
Я припомнил железнодорожный мост неподалеку от того места и кивнул:
– Ну да, можно… Ладно, с тобой мы разберемся по дороге, Гест. Юна, веди его, а я буду смотреть, что впереди.
Лестница закончилась длинным коридором, и я первым подбежал к приоткрытой двери столярной мастерской в дальнем его конце. Заглянул – внутри никого. В чем дело, куда все подевались? Точильный круг на одном станке до сих пор вращался, в воздухе висела древесная пыль. Дверь на другой стороне была неплотно прикрыта.
Юна спешила по коридору, толкая перед собой Владыку, я распахнул перед ними дверь и приказал:
– Веди его дальше.
Вслед за Гестом она нырнула в мастерскую. На лестнице показались люди. Пригнувшись, я дал длинную очередь по ногам, один человек упал, другие бросились вверх по ступенькам. Раздались ответные выстрелы, я отпрыгнул в мастерскую и захлопнул дверь.
Задвинув засов, обернулся – Юна вела Владыку между станками. Когда я, перезаряжая автомат, направился следом, она позвала:
– Егор! Там что-то шумит. Будто… будто работает большой мотор.
– Мотор?! – Я бросился вперед. – Это Чак, он уезжает!
Когда мы ворвались в депо, там царила суматоха. По перрону бежали монахи в черных комбинезонах; на шпале боковой ветки, держась за окровавленную голову, стоял на коленях светловолосый мастер Алекс. Из-за наковальни выглядывал кузнец, прижимая к плечу приклад крупнокалиберной винтовки с откинутыми сошками и внушительным оптическим прицелом.
Из трубы тепловоза валил дым, он медленно набирал ход, двигаясь к туннелю на другом конце депо.
– За ним! – Я схватил Юну за плечо, и тут Гест упал.
Он не поскользнулся и не споткнулся – намеренно повалился под ноги девушке. Зацепившись за него, она растянулась на бетонном полу и выпустила автомат, ремешок которого так и не перекинула через голову.
Я схватил ее за плечи. Дверь мастерской стояла нараспашку. Вторая дверь, ведущая на лестницу, сорвалась с петель и упала в клубах дыма – снаружи что-то взорвали, чтобы сломать ее.
Юна застонала, держась за колено, когда я попытался поставить ее на ноги. У меня в боку будто орудовали раскаленной кочергой, но я обхватил девушку и поднял. Тепловоз медленно набирал ход. Владыка Гест на спине отползал от нас.
Клонясь на левый бок, я похромал к рельсам. Юна откинула голову, глядя назад из-за моего плеча, ухватила висящий на боку автомат. Натянув ремешок, приподняла ствол и вдавила спусковой крючок.
Я не видел, попала она или нет в тех, кто выбегал из мастерской. От боли в боку кружилась голова, меня подташнивало, сердце выскакивало из груди.
Добежав по шпалам до подножки, то есть закрытого оградкой из арматуры железного прямоугольника, приваренного к задней части тепловоза, я забросил Юну на него.
Заглушив шум двигателя, стук колес и крики, громыхнула винтовка кузнеца, и тепловоз отозвался протяжным звоном, когда пуля ударила в борт. Ноги заплелись, я упал, повиснув на ограде, ударяясь коленями о шпалы. Юна сжала мои запястья и потянула. Тепловоз въехал в туннель.
Перевалившись через ограду, я рухнул на бок. Светлый круг удалялся, в нем виднелась часть депо с рельсами и распахнутая дверь столярной мастерской. Несколько человек в желтом бежали к Владыке Гесту, а он стоял на коленях, расправив плечи, глядел нам вслед.
– Как ты? Егор! – Юна склонилась надо мной.
Становилось все темнее. Лицо девушки плыло и качалось.
– Егор! Разин, ты меня слышишь?
Тепловоз сотряс удар, впереди лязгнуло.
– Егор!
Лицо Юны исчезло, растворилось в темноте. Зато на его месте возникло другое: морщинистое узкое лицо Луки Стидича. Оно смазалось, будто по рисунку провели ластиком, помолодело, морщины разгладились…
И наконец я вспомнил, где видел раньше этого человека.
Глава 21
Прижимая руку к повязке, я сел и огляделся. Сквозь закрытые железными ставнями окна свет почти не проникал, но под потолком горели две лампочки в аккуратных железных абажурах. Приглушенно стучали колеса, пол покачивался.
Как называется это место? Салон, вагон? Они приварили к платформе на колесах срезанный кузов автобуса… значит, скорее салон. Я сидел на затянутой потертым бархатом лавке у стены. На откидном столике лежали окровавленные бинты, стояли несколько склянок из тех, что притащил Чак, прежде чем заняться моей раной, и мисочка с пахнущей дегтем мазью.
Куртка жреца валялась на лавке у другой стены, где висело большое мутное зеркало. Через весь салон шла ковровая дорожка – от закрытой железными шторками двери, ведущей на подножку, до второй, без шторок, за которой были машинный отсек и кабина.
Рядом с миской стоял треснувший стакан и лежала фляга. Я открыл ее, понюхал, налил полный стакан темно-красного вина и залпом выпил его. Когда запрокидывал голову, чтобы вылить остатки в рот, левый бок сильно заболел. Поставив стакан, я оглядел повязку, оттянул край… Так и есть, Чак заштопал рану суровой нитью.
Сколько времени прошло? Я смутно помнил, как меня тащили через салон, склонившегося надо мной карлика, глухие голоса, пульсирующий электрический свет. А еще – удар. Что это был за удар, когда мы только-только покинули депо?
Каждое движение левой руки причиняло боль в боку. Я не стал надевать порванную, пропитавшуюся кровью куртку. Сдвинув защелку на окошке возле лавки, приоткрыл ставню. Снаружи мелькали деревья, растущие на вершине невысокой насыпи, вдоль которой ехал тепловоз. За насыпью ползли развалины, ставшие уже привычными за эти дни. Моросил дождик, влага попала мне на лицо, я стряхнул ее ладонью. Закрыл и запер ставню.
Когда
