– А что ж мне тут трезвому сидеть? – пыхтя, отозвался Синий Нос. – С мутантами да в сырости? Трезвому тут невмоготу. А то сам посиди, как я?
Двое жрецов-карателей подошли к столу. Тот, что ругал Опанасия, цапнул бутылку, хлебнул и передал другому.
– Добро бы путное что пил, а ты дрянью травишься. Нас Зиновий прислал, помогать тебе мутантов стеречь. Очень, говорит, опасные в этот раз злодеи попались. Сам-то отец староста на Совете Ордена жару дает, скоро, сказал, закончится Совет, тут-то он и…
Второй монах тоже хорошенько приложился. Рыгнул, утерся рукавом.
– А что там, на Совете, брате? – спросил Синий Нос Опанасий. – Небось, подслушал же за дверью?
– Подслушал, а как же, – не стал перечить монах. – Мне полагается знать, что старосте потребно будет, чтоб ловчей исполнить, потому и внимал речам. Отец Зиновий сказал: преставился Владыка Баграт. За грехи, значит, за немалые, покарание снизошло в столпе огненном. А за какое такое прегрешение? А вот за какое: отступил от древнего обычаю, попустительствовал энтим, вот энтим самым…
– Мутантам? – подсказал Опанасий.
– Мутантам. Никодим, возница Багратов, при том был и подтвердил – за грехи! Связался с мутантами Владыка Баграт. Вишь, его именем и в самую святую Лавру нечисть прется! Вон, гляди, как глазищами лупает, – монах указал на притихшего Илая. Старика тоже интересовало, что говорили на Совете Ордена, и он пристроился у самой решетки, прикрываясь ладонью от света. – Ну, брат Крипта, понятное дело, в крик, спорить пробовал, да где там. Отец Зиновий его вмиг приструнил, у того, болезного, ажно стеклышко от обиды запотело!
Жрецы загоготали.
– Так что с мутантами снова теперь будет разговор короткий: пуля, да веревка, да распятье!
– С гвоздями, – поддакнул третий монах, до сих пор помалкивавший.
– В общем, сбежал брат Крипта с Совета, так что теперь уж, думаю, недолго осталось, скоро отец Зиновий прочих багратовских приспешников дожмет и этих на дознание затребует. Ежели Крипты на Совете нет, кто ж отцу Зиновию слово поперек скажет? Скоро за ними пришлют.
Монах взмахом бутылки указал на пленников и тут же снова хлебнул. Молчаливый забеспокоился:
– Это чего ж ты пьешь-то? Ежели нас отец Зиновий теперя же призовет, а от нас разит хмельным? Осерчает он!
– За этими конвой прибудет, а нам отдых полагается. Нас староста нюхать не будет, – монах усмехнулся.
– Так давай бутыль-то, брате, не тяни!
– Хватит лакать, братия, – встрял Опанасий, оттер пузом молчаливого и выхватил бутылку. – Мне сие лекарство от ревматизму помогает, а вы хлещете, утробы бездонные, будто воду.
– Не, Опанасий, воду мы так не пьем, – жрецы были в хорошем настроении и смеялись охотно.
Туран напряженно размышлял: как спастись? Как вырваться? План в голове не складывался, решения он не видел. Требовалось что-то еще – что-то, чего Туран пока что не видит. Что-то иное. Разве что попытаться, когда поведут наверх для допроса? Или уже у самого отца Зиновия, когда он приступит к дознанию? Притвориться, будто смирился, канючить, просить? Объяснять, что не знал, кто таков Илай?.. А там выбрать момент и… Туран обернулся, чтобы прошептать свой план Белорусу, и тут на Илая что-то нашло – старик крепко вцепился в решетку и стал ее трясти, будто одержимый. Мутант ревел, от его голосины подвал, казалось, сотрясался, стальные прутья хрустели и дергались в цементных ложах. Монахи сперва опешили от этакой ярости, внезапно пробудившейся в узнике, и попятились, потом схватились за оружие, тюремщик замахнулся палкой, но подойти к решетке не решался, до того испугал его буйствующий Илай.
– А ну! – крикнул жрец, который рассказывал о Совете. – А ну, отыдь! Отыдь, я ж стрельну! Морда мутантская!
– Мутафагово отродье! – вторил Опанасий, размахивая палкой и пятясь.
Илай ревел и скрежетал, и казалось невероятным, что в глотке такого небольшого существа могут родиться настолько громкие звуки. Туран слегка растерялся – вот уж чего он не ожидал от старика. Белорус, завидев направленные на мутанта стволы, отпрянул… Когда жахнули подряд три выстрела, Туран не сразу сообразил, что в рев Илая вплетаются звуки стрельбы. Присел, собираясь метнуться в сторону, прыгнуть под лавку, но увидел, как валятся жрецы. Невидимый стрелок дождался, чтобы все трое оказались рядом, и прикончил их. Три мертвых тела растянулись перед лестницей, и тут же угомонился Илай. Эхо выстрелов и криков еще некоторое время бродило по коридору, да булькала сивуха из упавшей бутылки Опанасия. И еще булькала кровь, толчками вырываясь из ран.
– Я сейчас! – В дальнем конце коридора показался Крипта. За ним следовал еще один монах – рослый детина с карабином, из ствола курился дымок. Туран признал его – он обыскивал гостей перед встречей с Криптой.
Тот осмотрел убитых, снял с пояса тюремщика связку ключей, стал поочередно тыкать в замок, подбирая нужный. Монах, явившийся с Криптой, постоянно следил за лестницей.
– Брат Крипта, живей бы уж.
– Сейчас, Грига…
– Не услыхал бы кто!
– Не услышат. Эти подземелья так устроены, чтобы ора узников наверху слышно не было. Тут хоть гранату взрывай, и то не услышат.
Крипта подобрал нужный ключ и отпер замок.
– Живей, уходим! Я нарочно с Совета сбежал, сделал вид, что рассердился. Но долго они без меня спорить не станут, вот-вот кого-то Зиновий за вами пришлет. Следом за мной давайте. Эй, не бери!
Последнее относилось к Белорусу, который хотел взять оружие мертвеца.
– Ничего не брать! Оставьте все как есть! И быстрей за мной!
– Ну уж нет, ничего не брать! – Белорус подхватил со стола тряпицу, на которой лежало сало. – Обеда не дали, с утра не жравши. Ну, куда теперь?
Он сунул в зубы отрезанный кусок, причмокнул, остальное завернул и спрятал за пазуху.
Крипта осторожно извлек откуда-то из складок полурясы маленький сверток и протянул Илаю:
– Держи, других не нашел.
В свертке оказались темные очки – правда, небольшие. Старый мутант водрузил их на нос и прогудел:
– Спасибо.
Крипта запер клетку, швырнул связку ключей на труп Опанасия и повел освобожденных узников по коридору, в сторону от лестницы, где виднелась незапертая дверь с широким решетчатым окном. Грига шел последним. За дверью оказалась темная камера, пол в ней был разрыт, из-под лавки под стену уходил лаз. Крипта полез первым, а его спутник задержался у двери, просунул руки сквозь прутья и навесил большой замок наподобие тех, которыми запирались прочие двери в темнице. Туран, пролезая вслед за Белорусом в темноту, заметил, что монах сгребает с пола солому – уходя, прикроет дыру. Потом пришлось опуститься на четвереньки и ползти, проход был совсем узким. Лучше всех передвигался в темноте Илай – он и ориентировался без света хорошо, и роста был небольшого, а Туран то и дело задевал своды и тыкался плечом в земляную стену. В подкопе было сыро, под коленями иногда влажно чавкала грязь. Хорошо, что ползти пришлось недолго, и вскоре беглецы выбрались в подземный коридор. Света и здесь не было, так что Крипта включил маленький электрический фонарь. Лампочка горела тускло, в скудном свете Туран только и смог разглядеть, что проход широкий и проложен давно, стены аккуратно сглажены, следов инструмента не видать.
– Часто этим подкопом пользуешься, Крипта? – спросил Илай. Старик сделал такие же выводы, что и Туран.
– Не часто, но иногда приходится. Раньше-то Зиновий себе такого не позволял, не было нужды в его владения соваться. А теперь тише, мы выйдем в катакомбы, которыми монахи часто пользуются.
– А куда мы? – поинтересовался Туран. Здесь ширина коридора позволяла, и он, обогнав спутников, пристроился рядом с провожатым. Грига намеренно отстал, его силуэт едва угадывался позади.
– В Лавре вам сейчас показываться нельзя. Выведу в город, укрою, – Крипта оглянулся, мазнул лучом фонарика по лицам тех, кто шагал за ним. – У меня в Киеве есть убежища, там, случается, укрываю таких, как вы, тех, кому опасно на виду быть.
– Что за место?
– Гостиница. Удобное место, там можно и переждать, и с нужным человеком увидеться, там надежно. Хозяйка гостиницы – проверенный человек. Картиной звать.
– Это чего ж такое имечко? – удивился Белорус. – Пригожая, что ли, как картина?
Крипта издал смешок, но как-то невесело.
– Сам увидишь. А теперь – когда скажу, идите за мной. Когда скажу – стойте и не дышите. Грига, ты первый.
Рослый монах пробежал вперед. Крипта выждал и махнул фонариком – дескать, идем. Вскоре впереди забрезжил свет – там была приоткрытая дверь.
– Брат Грига? – тихо позвал Крипта. В руке его блеснул полированной сталью пистолет.
– Входите, – откликнулся монах из-за двери.
Туран вслед за Криптой скользнул в дверь и едва не споткнулся о распростертого на полу человека. Тот самый лопоухий. Не судьба ему, значит, нынешний день пережить. Горло монаха было перерезано, на полу быстро растекалась лужа крови. Грига вытер нож и прошептал, взглянув на Крипту:
– Пришлось. Видишь, как оно все оборачивается…
Крипта лишь махнул пистолетом, и Грига перешел к двери, чтобы прикрыть ее, когда все выбрались из проема.
Туран огляделся: коридор наподобие тех, по которым волокли в подземную тюрьму. Темные деревянные балки под потолком, каменные стены. Это один из подземных проходов Лавры. Ясно, что тут задерживаться не следует – Крипта тоже так полагал и повел едва не бегом. Сделав пару десятков шагов, он остановился. Путь преградила стена.
Крипта коснулся пальцами сырого камня, повел рукой. За стеной щелкнуло, и приоткрылся еще один тайный проход. Когда все прошли в него и Грига аккуратно затворил дверь, Крипта
