сотрудничает. Или враждует. Последние уж точно смогут многое рассказать, правда, убить тоже могут, приняв Альба за доминанта…
Монах вышел из зала в проем, когда-то служивший воротами. Дальше была глухая стена, и провожатый уверенно свернул направо. Белорус шел за ним, глядя в пол; Разин с Тураном шагали следом, посматривая по сторонам. Пленник казался приободрившимся. Когда входил в здание, брел понуро, ссутулившись, а тут как-то подобрался, голову поднял…
Разин, задержавшись у поворота, окликнул Турана, а Белорус присел, изучая пласты свежей грязи на бетонном полу. Наконец обрадованно закричал:
– Эй, здесь они проезжали! Это ж «Панча» следы! Я их всегда узна́ю!
Коридор был настолько широк, что по нему без труда могли проехать крупные машины вроде «Панча». Заканчивался коридор очередным проемом в стене. Часть пола верхнего этажа обвалилась, широкая бетонная плита надежно оперлась на стены и образовала еще одну аппарель.
– Сюды теперь, – бросил монах, поднимаясь по наклонной плите.
Разин погладил сколы бетона:
– Оно не само так легло, взрывали. И нарочно так устроили, чтобы самоход вверх проехал.
– Давно?
– Давно, Туран.
Этажом выше монах снова свернул, и свежие следы колес на бетоне подтверждали: пленник не врет, здесь и проезжала колонна. Колеи лежали между глухих бетонных стен, свет едва сочился сквозь прорехи и трещины. Они обошли половину здания и оказались перед спуском – еще один участок пола обрушен. Теперь снова вниз.
– Да, – кивнул Туран, – это нарочно так сделали.
– Конечно, – Разин осмотрел сколы на перекрытиях. – В разных концах спуск и подъем организовали, чтобы здание устояло, не развалилось. Грамотный подрывник работал.
– У вас в Меха-Корпе такому учат? – спросил Туран.
– Здесь не Меха-Корп работал, Губерта люди. Но вот зачем это устроено, пока непонятно…
Монах первым сошел по наклонной плите, он заторопился и на несколько шагов оторвался от охранников. Обращенная к востоку стена была выломана, и под бетонным полом неторопливо плескалась бурая жижа – за зданием снова тянулись болота, да не такие, как прежде, а настоящие топи, тут не то что на сендере – вовсе не пройдешь. До самого горизонта простиралась плоская равнина, залитая топким месивом, трясина дышала, шевелилась, на поверхности вспухали зеленоватые пузыри, лопались, источали вонь. Заросли осоки то тут, то там поднимались над поверхностью болота, трава была бледная, бесцветная, будто выгоревшая. Она вяло покачивалась под ветром, который разносил вонь и желтую пыльцу, сыплющуюся с метелок тростника. Кое-где из бурой грязи выступали бетонные обломки и торчали черные голые деревья с кривыми ветками. Вокруг руин нанесло островки из сломанных веток, жухлой осоки и тины. Сверху островки подсохли, растрескались, в трещины выплескивалась болотная жижа.
Монах вышел на край бетонной плиты, за которой начиналась бескрайняя топь, и встал.
Белорусу не понравилось, что тот отошел так далеко. Он быстро зашагал к пленнику.
– Эй, брат, куда бежишь? – потом окинул взглядом пустынное болото. – Э, ты куда нас привел, гад? Дорога-то где? Чего дергаешься?
Монах двигал плечами, растягивал и рвал веревку, которой ему связали руки. Пока шагали к этим руинам, она успела намокнуть и немного ослабла. Бородач высвободил кисти и первым делом ударил Тима в голову. Метил монах в висок, но Белорус успел отступить, кулак прошел вскользь. Тим попятился, пытаясь выдрать из-за пояса обрез, но тут мозолистый кулачище врезался ему в подбородок. Мир потемнел, серые бетонные стены закружились перед глазами. Белорус увидел сотни ярких звездочек, ему показалось, что в затылок воткнули раскаленный прут, а потом он потерял сознание.
Когда Тима отправили в нокаут, Разин выходил из-за поворота. Оценив ситуацию, он сразу перешел к действию. Детина был выше и тяжелей его… Шагнув навстречу, Егор сместился в сторону, уходя от удара, и перехватил монаха за руку. Подтолкнул в плечо, развернувшись следом, врезал костяшками пальцев в горло. И тут же ударил локтем снизу вверх.
Монах закачался, отступил на край плиты. За спиной Разина раздался шорох, звякнула патронная лента.
– Не стреляй! – окликнул он Турана, который и так опустил пулемет.
Когда Разин опять повернул голову, монах свалился вниз. Расплескались маслянистые волны, детина поднялся из воды, держась за горло, побрел прочь. Хриплое дыхание его далеко разносилось вокруг. Разин потянул из-за пояса обрез, Туран встал рядом, к краю плиты с оханьем подполз Белорус…
Болото зашевелилось, в нескольких местах бурая масса, состоящая из жижи, островков осоки вперемешку с грязью и гнилых веток, приподнялась, выгнулась упругими горбами. Пять округлых комьев, оставляя позади развороченную трясину в разводах пены, потекли за монахом, догнали, сомкнулись… Взметнулись брызги, грязь захлестнула беглеца, он исчез – будто провалился в яму, крик захлебнулся. Там, где пропал монах, пошли волны, закружилась в водовороте, потом из вороха кроваво-белой пены взметнулась рука с растопыренными пальцами… и медленно опустилась.
Белорус с трудом сел и пробормотал, поглаживая затылок:
– Я половину просмотрел, – он зажмурился, тряхнул головой. – Мне показалось, или его там порвали?
– Можно и так сказать, – откликнулся Туран.
Разин опустился рядом с Белорусом на корточки, свесив кисти между колен, качнул обрезом в сторону болота:
– И как мы теперь на остров попадем?
– Сендер не пройдет, – сказал Альбинос. – Яхта какая-то? Я слышал, по воде на яхтах путешествуют, когда далеко плыть надо и груз большой взять. Но это не вода… да и какая яхта два грузовика свезет, да еще «тевтонец»? Нет, тут что-то другое.
– А может, здесь подземный ход? – выпалил Белорус. – Под болотами, а? Хитро придумано!
– Хитро, только следы «Панча» сюда привели, – возразил Туран.
Он присел у края бетонной плиты и провел пальцами по неровной кромке стены, выходящей к болоту. Под пальцами бетон крошился и сыпался. Похоже, совсем недавно здесь колотили чем-то тяжелым. Разин нагнулся и тоже потрогал.
– Лодка здесь причаливала. Даже не лодка, а что-то вроде глиссера на воздушной подушке. То есть баржи, только принцип движения не как у лодки… Откуда у Губерта такая техника?
– Что за подушка? – заинтересовался Белорус. – Я впервые слышу.
Разин выпрямился, отряхнул руку о брюки и уставился в туман, стелющийся над топью.
– В любом случае у нас такого нет. Монахи приезжают сюда, дают какой-то сигнал, Губерт присылает за ними транспорт. Что-то такое у них устроено.
– А… – Белорус захлопнул рот, когда Разин стрельнул в него недобрым взглядом. Ведь по вине Тима монах из пут вырвался и ушел… Точнее сказать, сгинул в трясине.
– Можно возвратиться в Киев, раздобыть лодку, – предложил Альбинос. – Купить навесной мотор…
– Нельзя, – перебил Туран. – Когда монахи не вернутся, Зиновий поднимет тревогу. У нас и дня нет в запасе. Сейчас нужно, пока они не опомнились.
Разин молчал и глядел в болото, будто надеялся увидеть в вонючем тумане решение.
– Эй, а там что? Поселок? – Туран ткнул пальцем вправо, туда, где тянулась граница между зыбкой трясиной и сушей. В другом случае эта испещренная лужами грязь за сушу не сошла бы, но в сравнении с колышущейся вязкой топью это можно было считать берегом.
Разин с Белорусом уставились в указанном направлении. Вдалеке в тумане проступали темные силуэты, остроконечные, треугольные – похоже, двускатные кровли. Располагались они у края трясины, там, где серая земля соприкасалась с бурой топью.
– Люди там живут, что ли? – неуверенно сказал Белорус.
– Если люди, значит, они умеют передвигаться по трясине, лодки у них есть или еще что, – произнес Туран. – Иначе зачем селиться у берега? Поедем туда.
Разин, не отвечая, зашагал обратно.
– Идем, Тим, – окликнул Туран.
Белорус вздохнул, еще раз окинул взглядом унылый пейзаж и поплелся за товарищами.
Илай поджидал их, усевшись на капоте сендера и лениво водя камнем по острию арматуры. Ленты на конце копья были повязаны новые. Старик готовился к очередной схватке не спеша – зачем торопить смерть? Когда духи решат забрать Илая, они дадут знак.
Старый мутант поправил очки, поднял голову.
– Где пленник?
Разин молча полез в сендер.
– В краю счастливой охоты, – ответил Альбинос, садясь за руль.
Илай перехватил копье и перебрался на заднее сиденье.
– По болоту не проедем, – поясняя ситуацию, Альб оглянулся. – Но рядом есть поселок. Рыбари там живут или сборщики клюквы. Съездим туда, попробуем лодку раздобыть.
В зал вошли Туран с Белорусом. У Тима к поджившим синякам добавился быстро наливающийся темным кровоподтек на подбородке. Илай недовольно покачал головой.
– Чего? – тут же насторожился Белорус.
Старик только махнул рукой и отвернулся.
– Папаша, я не понял. – Тим полез в сендер. – Я, будем говорить, себя не щажу, первым в бой… э… вот послушай:
Тим Белорус – он впереди
И первым быть он рад!
И шрамы на его груди
Об этом говорят!
– Это я к тому, что шрамы на лице – украшают мужика. А вот если б на заднице, будем говорить, шрам…
– Хватит болтать, – перебил Разин. – А то у меня шрамы на ушах появятся.
Он оглядел, всех, подождал, пока Туран установит пулемет на турели.
– Едем.
Альбинос скатился с бетонной плиты и повел сендер
