Почему ты удерживаешь сыновей царства (а именно находящихся) под Назир-Тешупом? Таким образом ты настраиваешь общественное мнение [дословно: «уста страны»] против себя. Освободи этих людей. Далее [я могу сообщить тебе, что] Варад-Шаррим прибыл ко мне от Эндушше и предоставил мне информацию. Эндушше затеял заговор против тебя — он не простил тебя. Он, несомненно, выступит против тебя [хотя я надеюсь, что этого не произойдет]. Решайся. Не увеличивай численность своих гарнизонов. Пока не Изур и Алувамаду командуют гарнизонами, [войска] не передадут этих людей врагу. В любом случае не увеличивай численность гарнизонов. Все твои войска должны быть собраны вместе в Шушарре, чтобы быть доступными для тебя. Решайся. Хотя бы враг как раз приближался в тот самый день, ты должен решиться.
Освободи этих людей, чтобы общественное мнение не отвернулось от тебя: Зазийю с его войсками, Шаррам-усура с его войсками, Шарниду с его войсками, Зилийю с его сыновьями, его дочерьми и его женой, Тирвеншени с его сыновьями, дочерьми и его женой, Хузалу с его людьми, Ду […]-тупки, пекаря, с его людьми и, наконец, Хазип-Тешупа. Освободи этих людей!
Игилиштэ также обратился ко мне с такой жалобой: «Они удерживают многих слуг». Освободи его слуг!
Что касается Ушуни, человека из Куты, которого бросили в тюрьму, помести его под стражу и позаботься о том, чтобы он был доставлен ко мне под присмотром Шамаш-насира. Остается надеяться, что он не будет […]. Помести его под усиленную охрану».
Судя по сведениям, содержащимся в обнаруженных в Мари письмах, город Нурругум находился где-то к западу от Тигра. Его захват ассирийцами был неизбежен, как писал Шамши-Адад, рассказывая о своей встрече с Лидайей (с. 237). Его послания к Ясмах-Ададу свидетельствуют о том, что он считал падение этого города одним из наиболее важных событий своего царствования. Нуруггум был одним из тех, которые Ясмах-Адад встревожил своим опрометчивым сигналом бедствия (с. 118).
В письмах из Мари содержится недостаточно данных об ассирийцах, занимавшихся продвижением интересов Шамши-Адада и Ишме-Дагана в восточных областях державы. В этом послании впервые упоминаются, насколько нам известно, двое из них: Шамаш-насир и Варад-Шаррим. Последний, очевидно, время от времени присутствовал при дворе Кувари в качестве посла Шамши-Адада, передававшего приказания ассирийского царя и выполнявшего его поручения. Шамаш-насир имел право получать письма, адресованные и ему, и Кувари одновременно. Обязанности Варад-Шаррима менее конкретны. Он обладал большей свободой действия и, судя по всему, был своего рода специальным представителем Ассирии. Он также мог служить доверенным лицом в разведке Шамши-Адада. В любом случае он обладал информацией, получение которой было связано с большим риском.
Эндушше является персонификацией и олицетворением «врага», упомянутого в этом и других письмах, обнаруженных в Телль-Шемшаре. О нем мы знаем то, что он принадлежал к племени гутиев и что на протяжении длительного (а возможно, и не очень) времени скрывался в городе Шикшаббум. Местонахождение данного поселения пока неизвестно, но у нас есть основания полагать, что оно располагалось в горах к юго-востоку от равнины Рания. В то время как ассирийцы, турукку и жители Шушарры являлись союзниками (без всякого сомнения, это было временное явление), гутии скрывались в отдаленной местности, ожидая возможности напасть на самое слабое звено коалиции — на Кувари. Его владения располагались дальше всего от основных сил союзников, что значительно затрудняло связь с ними. В письме, где Шамши-Адад сообщает своему хурритскому «вассалу» о враждебных намерениях гутиев, отразилась тревога, которая вскоре станет основным чувством, испытываемым жителями Шушарры. В приведенном ниже послании, вторая половина которого, к сожалению, не сохранилась, говорится об отправке в Шушарру подкрепления — военного корпуса — для усиления ее гарнизонов. Кроме того, оно свидетельствует о том, что в самом городе, возможно уже осажденном гутиями, существовал ряд внутренних проблем.
«Скажи Кувари: так говорит твой господин. Я только что послал войско из 600 человек, чтобы защитить Шушарру. Позволь этой армии войти в Шушарру. Ты сам должен прибыть ко мне. Люди из города Ута начинают покидать Шушарру, а жители города Куншум, которых ты заставил уйти из Кушнума, собираются покинуть тебя. [Они] вероломны и мятежны. В былые времена, когда они пребывали в городе Шаррима, в стране вокруг Кабры, ко мне приходили их старейшины […]».
Отношение Шамши-Адада к измене этих горных племен наиболее четко отразилось во фрагменте послания, в котором он снова вспоминает о Яшуб-Ададе, таком же аморее, как и сам царь, но в то же время человеке, в котором тот, возможно, видел воплощение коварства обитателей гор. Свое мнение о нем Шамши-Адад выразил в следующей горькой и ироничной фразе, адресованной Кувари: «Он не знает своих собственных слов, и клятвы, которую он приносит, он также не знает. Он клянется так, будто делает это во сне».
Трудности получения достоверных сведений о планах племен и передвижениях их войск посвящено письмо, в котором царь цитирует для Кувари слова гутия Эндушше, перемежая их своими комментариями. Шамши-Адад сообщает ему следующее:
«Скажи Кувари: так говорит твой господин. Посланник от гутиев, находящийся сейчас в Шикшаббуме, пришел ко мне и сказал мне следующее: «Сам гутий Эндушше сообщил мне следующее: «Если, мой отец[31], армия Шамши-Адада приблизилась к Шикшаб- буму, не поднимай руки. Я никогда не погрешу против моего отца. Если они приказали тебе уйти, уходи. Если они не повелели тебе это, тогда останься». Таковы были его [то есть посланника] слова, адресованные мне. Кто может сказать, правдивы ли эти слова или ложны? Возможно, они обладают информацией, поступившей из города[32], и взяли дело в свои собственные руки, или, вероятно, они действуют по указанию из их собственного места — кто скажет? Однако я допросил его [то есть посланника], и он упомянул о внутренних делах, которые касаются людей, общающихся с Варад-Шарримом. Он (также) упомянул как знак кольцо, которое я (некогда) дал посланнику Мутушу. В итоге ситуация выглядит следующим образом: Этел-лини, коллега Мутушу, заболел в Аррапхе, и он сказал мне о его болезни. Он сообщил мне все симптомы. По этой причине я был склонен верить в их слова, и я спросил его о новостях от Варад-Шаррима, и он сказал: «Он [то есть Варад-Шаррим] получил сведения от Эндушше в виде следующего заявления:
Интерпретация этого письма, также как нескольких других посланий, найденных в Телль-Шемшаре, во многом зависит от его места в переписке, то есть от его хронологического соотношения с ходом событий. Пока в нашем распоряжении имеется лишь одна группа архивных документов из восточных областей Ассирии, делать какие-либо определенные выводы об отдельном источнике сложно. В данном случае можно предположить, что, скорее всего, сообщения о мирных намерениях Эндушше не заслуживали доверия. Его уверения, будто он не планирует нападение на Шушарру, и его (лживое?) именование Шамши-Адада своим «отцом», словом, использовавшимся для признания ассирийского господства, вполне могут быть обманом, на который он пошел, чтобы выиграть время. Эндушше, несомненно, сам заключал союзы с вождями других горных племен, также недовольными растущим влиянием ассирийцев в Загросе и стремившимися выступить против коалиции Кувари, турукку и Шамши-Адада.
В письме, обнаруженном в Телль-Шемшаре, но, к сожалению, сохранившемся лишь частично, процитированы слова Эндушше, обращенные к третьему лицу: «Я сделаю твою статую и мое изваяние из золота, и один брат обнимет другого». Данный факт, без сомнения, свидетельствует о заключении союза, на который гутии возлагали большие надежды. В целом Шамши-Ададу, вероятно, казалось, что в восточных областях живут одни предатели. Должно быть, Кувари писал Шамши-Ададу правду (или то, что он считал ею) о некоем Хазип-Тешупе, за арест которого царь сделал ему выговор, приказав отпустить этого человека. По крайней мере, в ответ ему Шамши-Адад пишет: «Что касается Хазип-Тешупа, об измене которого ты писал мне, раз ты писал мне о его измене, тогда пусть умрет — зачем ему жить? Пусть он умрет
