— Ты ведь доктор, так?
— Пока что не дипломированный. Мне еще нужно завершить практическую часть обучения, а потом я собираюсь прослушать курс анатомии.
— Сколько тебе лет?
— Этим летом будет девятнадцать.
— Боже праведный, я бы все отдал, чтобы снова стать девятнадцатилетним. Все лучшее впереди: битвы, сулящие победы, земли, ждущие завоевания, женщины, желающие быть соблазненными.
— Не уверен, что мое призвание позволит мне пройти столь же героический путь, как ваш. Может, вы мне расскажете о ваших хворях? Вас ведь беспокоят ваши раны, правда?
Ольбек взглянул на дверь.
— Ничего из того, что вы мне расскажете, не выйдет за пределы этих стен, — предупредил Геро. — Клятва Гиппократа, которую я торжественно давал, обязывает меня хранить все в строжайшей тайне.
Граф ткнул сицилийца в грудь.
— Забудь про Гиппо-как-его-там. Ты будешь держать язык за зубами, потому что я тебе его отрежу, если ты им выболтаешь хоть одно слово, которое я тебе скажу.
Он подошел к выходу, выглянул наружу, затем плотно затворил дверь.
— Какое у тебя сложилось впечатление о моей жене?
— Целомудренная леди безупречных нравственных принципов, — поспешно выпалил Геро.
Ольбек некоторое время переваривал сказанное.
— Это все верно, конечно, но как мужчина мужчине скажу тебе, что моя леди знает, как доставить и получить земные удовольствия.
— Благочестие и страсть в идеальном равновесии. Вы счастливый человек, милорд.
— Не настолько, как хотелось бы. Маргарет не разговаривает со мной с той самой ночи, как я отказал ей в просьбе послать экспедицию в Норвегию. Женщины так же ловко орудуют молчанием, как солдат — копьем.
— Сочувствую, сэр. Мои сестры…
— Конечно, она моложе меня. Все было в порядке, пока я не получил эту рану в битве при Гастингсе[11]. Мы ударили во фронт войскам Гарольда. Его гвардеец, детина здоровенный, как медведь, рубанул меня топором. На дюйм[12] ближе, и он развалил бы меня надвое. — Ольбек помял себе пах. — Это чудо, что он не лишил меня мужского достоинства.
«Боже, избавь меня от его сокровенных тайн», — взмолился Геро.
Ольбек постучал по столу.
— Скажу прямо. Моя жена хочет еще одного ребенка. Она достаточно молода, к тому же, конечно, опасается за право наследования.
— Но у вас три сына.
— Вальтер — пленник, Ричард — тряпка, а Дрого слишком драчлив, это добром не кончится.
Граф помолчал в нерешительности и продолжил:
— На прошлое Рождество к воротам замка пришла шотландская ведьма, прося подаяние. В обмен на подачку она предсказала судьбу моей леди. Неблагодарная карга напророчила, что к следующему Рождеству только один из мужчин ее семьи останется в живых. Глупые суеверия, конечно, но женщины есть женщины, сам знаешь. Или скоро узнаешь, — прибавил он угрюмо. — В общем, дело в том… в том, что…
— Не поднимается в нужный момент? — подсказал Геро.
На лице Ольбека отразилось смятение. Затем он рассмеялся.
— Хоть ты и похож на испуганного лягушонка, но ты не так уж глуп.
— Я бы порекомендовал покой и сладкое вино. Я слышал, что медовуха является хорошим афродизиаком.
— Я пью ее ведрами. На вкус как подслащенная конская моча, да и пользы от нее не больше.
— Возможно, если бы вы пили меньше…
— Арабы… — Ольбек перевел разговор в иное русло. — Они живут у вас на Сицилии. Я слышал, у этого народа сильные мужчины.
— Такие же, как и вы, нормандцы.
— Разница в том, что арабы применяют всякие снадобья.
— Они больше нашего смыслят в области фармакологии, — согласился Геро. — У них много всяких лекарственных средств. Есть одна эффективная мазь, которую они наносят на ноги.
— На ноги? А кто говорит о ногах? Меня подводят вовсе не ноги.
— Конечно нет, сэр. Ваша проблема связана с
— Если ты имеешь в виду мой хрен, то мы столкуемся.
— Именно.
— Хорошо. Давай заключим сделку. Приготовь снадобье, которое позволит мне доставить моей леди удовольствие, и я дам тебе столько пергамента, что хватит написать еще одну Библию.
— Но у меня нет необходимых ингредиентов.
— Я уже сказал интенданту, чтобы выдал тебе все, что нужно.
Геро мог представить, что можно найти в кладовых замка. Тритоны, высушенные зародыши овец, когти летучих мышей…
— Ну, что скажешь?
Геро покорно кивнул.
— Вот и ладно, — сказал Ольбек, с трудом поднимаясь.
Исследовав содержание своего лечебника, Геро нашел множество снадобий для успокоения чувств, но ничего, чтобы разжечь их огонь. Схватившись за голову, он застонал.
Интендант оказался угрюмым самодуром, безраздельно властвующим в кухне. Его появление обычно сопровождалось раздраженным ворчанием и похабной руганью, а также криками его несчастных помощников. Он оглядел Геро с нескрываемой враждебностью.
— В чем дело? Что понадобилось графу?
Геро начал с самой невинной просьбы:
— Нужен мед.
Нехотя, словно делая одолжение, интендант достал горшок и со стуком поставил его на стол.
— А также немного перца и имбиря.
Интендант отпрянул, подобно мамаше, у которой хотят отнять любимое дитя.
— Перца ты не получишь. Знаешь, сколько он стоит?
— Без перца я не смогу изготовить лекарство для лечения твоего господина.
Интендант скрестил на груди руки.
— А что с ним?
— Это врачебная тайна, не подлежащая разглашению третьим лицам.
— Да какие, к черту, тайны. Всему свету известно, что неладно со стариком.
Прежде чем ответить, Геро оглянулся.
— Вы имеете в виду боли и окоченелость чресел?
— Ха! Совсем не окоченелость его беспокоит. Как раз наоборот. Мужчина в возрасте, а жена полна желания.
Интендант легонько постучал себя по лбу пальцем.
— Тогда дай мне перца, необходимого для того, чтобы восстановить гармонию в семье его светлости.
— И не подумаю.
— Что ж, — сказал Геро дрожащим голосом. — Я доложу о твоем нежелании мне помочь.
Он направился к выходу.
— Эй, пучеглазый! Вернись. Вот то, что тебе нужно.
Геро понюхал содержимое маленького льняного мешочка.