— Что это?
— Мой секрет, но ручаюсь, это сделает то, что нужно, твердым как кремень.
Интендант снова сложил руки на груди.
— Молодому грамотею нужно что-нибудь еще?
— Всего лишь несколько пиявок. Ах да, еще ступку и пест.
— Боже праведный, — вздохнув, произнес интендант и, тяжело ступая, побрел в кладовую. Вернувшись, он с шумом опустил требуемое на прилавок. — А теперь проваливай к черту.
У крепостной стены группа разделилась, охотники поскакали на север к лесу, а леди Маргарет со свитой спешились у древнеримской сторожевой башни, выходящей к Северному Тайну. Валлон подал Маргарет руку. Они вдвоем вошли через арку и очутились внутри тихого дворика, устланного дерном. В дальнем углу виднелись полуразрушенные ступени лестницы, ведущей на стену. Напротив ворот находилась сама башня, к которой были проложены мостки. По внутренней лестнице можно было подняться на крышу, где слуги разложили подушки для сидения. Подойдя к парапету, Валлон окинул взглядом развалины римской крепости, похожие на те, что он видел на юге Франции и в Испании. Из леса донеслись звуки рога и возгласы охотников, подбадривающих гончих: «Ату его, ату!»
Двигаясь по ступенькам задом наперед, слуга с усилием втащил наверх плетеную корзину. Женщины, попивая поссет[13], болтали о погоде и своих детях, а также об опасностях жизни на границе. Валлон поддержал этот светский разговор, пока у него не заболели щеки от фальшивой улыбки. Он уже начал верить, что это обычный пикник и не более того, как вдруг Маргарет хлопнула в ладони.
— Я знаю, всем очень интересно, что же за человек наш обаятельный французский капитан. Он уже три недели гостит у нас, а нам по-прежнему почти ничего о нем не известно. Наш друг чувствует неловкость в присутствии стольких дам. Боюсь, мы ничего из него не вытянем, если только я не останусь с ним наедине и не расспрошу хорошенько обо всем.
Она отправила свою шушукающуюся свиту вниз. Последним удалился священник, и Валлон, увидев выступившую на его лбу испарину, понял, что обеспокоенность святого отца имела более веские причины, нежели просто правила этикета, не позволяющие оставлять супругу своего господина в обществе малознакомого иностранца.
Женские голоса постепенно стихли. Нарумяненная Маргарет, улыбаясь, повернулась к Валлону:
— Я серьезно говорю. Не отстану, пока не выужу из вас всю правду.
— Моя история вас сильно разочарует.
— Мужчины не знают, что способно вызвать женский интерес. Вовсе не скучные рассказы о сражениях волнуют нас, а тонкие черты характера человека.
— Во мне вы не найдете никакой утонченности.
— Тогда начнем с самого начала. Вы женаты? У вас есть семья?
— Ни жены, ни семьи. Ни поместья, ни собственности. Меч — единственный источник моего дохода. Как вы понимаете, это не лучший образ жизни.
— Зато какое красивое оружие. Такой изящный узор эфеса, а драгоценный камень на его головке меня определенно очаровал.
— Это мавританская работа, меч выкован в Толедо из стали, а не из простого железа. Он тверже нормандского клинка.
Глаза женщины расширились.
— Тверже нормандского клинка. А можно мне потрогать его?
— Пожалуйста, мадам.
— Нет, позвольте мне самой вынуть его.
Она обеими руками вытащила меч из ножен. От напряжения ее щеки раскраснелись.
— Как ярко блестит! Когда вы применяли его в последний раз?
— Против мавров в Испании.
— Слишком давно. Такой прекрасный клинок следует обнажать чаще.
Она дохнула на него и, взглянув на франка из-под выщипанных бровей, протерла лезвие манжетой своего платья.
— Позвольте мне попробовать его кончик. Ах, какой острый! Только взгляните, как я им укололась.
Валлон протянул к ней руку.
— Ваш муж не обрадуется, узнав, что вы поранились моим мечом.
— Я обещаю, что не расскажу ему, как бы глубоко он ни проник в меня.
Отдаленный лай собак быстро превратился в отчаянный вой.
— Гончие подняли зверя, — сказал Валлон, забирая у нее меч. — Вы же не хотите пропустить погоню.
Он отошел к парапету и стал вглядываться в лес. Охотники уже заняли свои места.
— Ваше поведение я бы назвала пугающим.
— Сожалею, что мое общество разочаровывает вас, миледи.
— Напротив, меня восхищают мужчины, в которых чувствуется сила, хотя она и не выставлена напоказ. К тому же я подозреваю, что вы не такой уж и бесчувственный, каким хотите казаться.
— Олень, — произнес Валлон.
Животное появилось из леса и помчалось по полосе нерастаявшего снега, а за ним, пластаясь, гнались собаки. Дрого скакал впереди охотников и яростно хлестал свою лошадь. Маргарет коснулась тыльной стороны ладони Валлона.
— Я уверена, будь у меня больше времени, я бы приперла вас к стенке.
Он схватил ее за руку.
— Загнанный в угол зверь опасен.
Она слегка прижалась к нему.
— Опасность делает удовольствие острее.
Валлон сделал шаг в сторону.
— Вы забываете, что я в гостях у вашего супруга.
Она надула губы.
— Может, есть другое объяснение вашей холодности? Я видела, как молодой грек с огромными мечтательными глазами ходит за вами.
Валлон посмотрел ей в глаза.
— Почему бы вам не сказать прямо, чего вы хотите?
Сперва ему показалось, что она продолжает притворяться. А может быть, ее заигрывание было действительно искренним. Но потом она отвернулась и скрестила руки у себя на груди, как будто вдруг стало холодно.
— Я владею землей в Нормандии. Я готова использовать ее в качестве залога в обмен на ссуду, необходимую для того, чтобы профинансировать экспедицию на север.
Валлон не ответил. Олень держался края долины. Гончие пока еще не догнали его.
— Я хочу, чтобы вы возглавили ее.
— Нет.
— Взгляните на это дело как на торговое предприятие. Вы можете использовать оставшиеся деньги, чтобы купить меха, слоновую кость и невольников. Любая прибыль, которую вы получите, будет вашей. А все, что мне нужно, — это возвращение сына домой живым и невредимым.
— Игра не стоит свеч.
— Это более выгодное предложение по сравнению с тем, что привело вас сюда в лохмотьях.
— Я говорю не о своей выгоде. Как только ваши деньги окажутся в моих руках, кто запретит мне присвоить их?
— Достаточно вашего слова. Я поверю ему, поскольку оно сказано человеком, проделавшим ради Вальтера столь долгий путь.
— Я никогда не встречал сэра Вальтера. Я никогда не был в Анатолии и впервые услышал слово «Манцикерт» спустя несколько недель после битвы. Благополучие вашего сына меня ничуть не
