виноградарства преобладает в странах монархических.
То же самое можно бы было сказать и о преобладании гениальности в странах промышленных, но так как она преобладает также и в странах горных, которые часто становятся промышленными только потому, что негодны для сельского хозяйства, то влияние промышленности маскируется влиянием орографическим.
Быстрый ход эволюции в промышленных странах вполне подтверждает исторический закон Спенсера, согласно которому промышленный период представляет собой венец человеческой эволюции, так же как и высочайшую степень развития благосостояния.8)
9)
Департамент Сены дает максимум гениальности и минимум реакционных голосов. Точно также республиканские департаменты Вар, Рона, Сена и Уаза, Сена и Марна богаты гениальными людьми, тогда как Вандея, Морбиан, Па-де-Кале, Нор, Верхние и Нижние Пиренеи, Жер и прочие реакционны и бедны гениальностью. Эта аналогия до такой степени полна, что маскирует влияние расы, плотности населения и прочее, что вполне естественно, разумеется.
Гениальность есть одновременно и проявление, и показатель эволюции, как потому, что рождается из последней, так и потому, что выдвигается ею на свет.
Карлейль пишет, что лучшим показателем интеллектуальной культуры данной эпохи является отношение последней к гениальным людям.
В Древней Греции литература и искусство процветали, потому что она посредством эстетического воспитания, Олимпийских игр и частых революций приучала народ ценить гениальность, лишь бы последняя не слишком опережала век, как это случилось с Сократом.
«Во время моих путешествий, – пишет Лебон, – я мог убедиться, что средние слои общества у китайцев и индусов нисколько не уступают в развитии тем же слоям нашего общества, но у нас гораздо больше лиц, превышающих средний уровень».
По мнению Ренана, две главные религиозные революции евреев – иудаизм и христианство – произведены пророками, то есть гениальными людьми.
Народы, одаренные живым воображением, более других склонны к восстанию; это доказывается не только примером Парижа, но и примером Флоренции. Женева, слывшая в XVI столетии городом недовольных, была, конечно, культурным центром Швейцарии. То же можно сказать и об Афинах, где в цветущий период развития цивилизации насчитывалось 56 знаменитых поэтов, 21 оратор, 12 историков и писателей, 14 философов и ученых, 2 знаменитых законодателя – Дракон и Солон. Между тем в Спарте не было ни революций, ни знаменитых людей (по счету Шолля, всего 6).
В Италии республиканские принципы особенно процветают в Романье, в стране, в которой, по словам Массимо д’Азелио, «человек вырастает более красивым и могучим, чем в остальной Италии». Но тут дело осложняется влияниями орографическими.
Формой правления, борьбой при выборе королей, существованием
Первый толчок к насаждению интеллектуальной культуры в Польше был дан Болеславом Великим, призвавшим в 1008 году орден бенедиктинцев. Затем Казимир I вызвал и из Льежа многих французских ученых. В XII веке школы и библиотеки в стране процветали, а в XIII поляки не только являются студентами Падуанского, Болонского и Парижского университетов, но даже профессорами и ректорами, как Николай Краковский, Ян Грот и Пржеслав.
Спустя еще одно столетие в Польше уже являются собственные ученые: историки – Матиас Холева, Винцент Кадлубек, Мартин Полоний, и знаменитый математик Вителий.
В 1347 году основывается Краковский университет, первый на севере Европы; в 1364 году он уже считается одним из самых знаменитых, а спустя еще одно столетие польские доктора считаются первыми после болонских.
В ту же эпоху Григорий Саннок отличается как философ и натуралист, а Матвей Краковский диктует
Эразм Роттердамский в письме к Северино Буару называет Польшу «отечеством ученых». Говорят, что первой типографией в Европе была краковская, основанная в 1474 году, но вполне достоверно, что среди типографов, рассеянных по разным странам, встречалось много поляков. Как, например, можно указать на Адама в Неаполе (в 1478 году), Скражецкого в Вене и прочих.
Царствование двух Сигизмундов (1502–1622) было очень богато знаменитыми людьми, среди которых можно отметить Коперника и историка Яна Длугоша.
Образование проникало в самые низшие слои народа. Несмотря на шляхетские привилегии, каждый мог подниматься в высшие слои общества личными талантами: Клемент Юницкий, Дантиск, Кромер, Хозий были людьми низкого происхождения.
Юридические сочинения Бернарда Люблинского и Яна Пильзенского во многом сходятся с творениями Беккариа и Филаджери.
Бедность – результат постоянных войн и внутренних неурядиц – вместе с допущением иезуитов к школьному делу (при Сигизмунде III, в 1528 году) обусловили начало падения цивилизации в Польше, ускоренного политическими преследованиями и эмиграцией лучших людей. Но все же Сянчинский в своем «Словаре знаменитых людей Польши» насчитывает при Сигизмунде III 1149 знаменитых людей, 711 писателей, 110 полководцев.
Но падение мало-помалу усиливалось. При Владиславе III едва можно насчитать одного проповедника и одного поэта, Сербиновского.
В Польше, как в Афинах и во Флоренции, слишком высоко развитая гениальность выродилась в беспрестанные бунты.
Вообще интеллектуальная культура, если она преждевременна, слишком интенсивна и плохо направлена, оказывается вредной. Таким образом, и у нас, в Италии, в известную эпоху пасторальный классицизм, культ формы и классико-архаический патриотизм, проведенный иезуитами, немало содействовали подогреванию в душах молодых людей революционного настроения и ненависти к иностранцам. Даже и теперь классическое образование, мало культивируя нравственность и не представляя собой вспомогательного средства при борьбе за жизнь – каковым являются точные науки, – увеличивает число неудачников, то есть усиливает несоответствие между потребностями и возможностью их удовлетворения, что, конечно, не может не быть вечной угрозой общественному спокойствию.
Этому содействовали, может быть, и причины этнические. Бурже доказывает, в самом деле, что пессимизм, порождаемый контрастом между действительностью и мечтами, навеянными преждевременной и чрезмерной интеллектуальной культурой, особенно сильно развивается у славян, азиатская кровь которых содействует безграничным полетам воображения.
Поэтому-то 15—18- летние девушки лучших фамилий, повинуясь инстинкту эмансипации, толпами бегали из дому, чтобы поступать в высшие учебные заведения, где братались со студентами, превращались в нигилисток и становились искательницами приключений.
У бабистов слова заменяют идеи. Это слепые, окруженные цветами. Королева Англии, принц Уэльский и первый министр заменяют для них