10. Они гнушаются мною, удаляются от меня и не удерживаются плевать пред лицем моим.
9–10. У этого «отребья земли» (ст. 8) Иов и сделался предметом насмешливых песен (евр. «негинатам» ср. Пс LXVIII: 13; Плач III: 14). С чувством отвращения (ср. XIX: 19 ) они бегут от страдальца и если приходят к нему, лишь для того, чтобы выразить свое презрение плевком (ср. XVII: 6 ).
11. Так как Он развязал повод мой и поразил меня, то они сбросили с себя узду пред лицем моим.
11. Причина такого отношения заключается в страданиях Иова. Бог «развязал повод мой» , точнее, «веревку» (евр. «итри»), - жизненную силу (ср. Иер X: 20; Еккл XII: 6), отнял бодрость, крепость сил. И люди, видя бедственное положение страдальца, не имеют ни малейшей сдержанности в издевательствах ( «сбросили узду» ) по адресу того, который ранее пользовался уважением (ср. XII: 5 ). Перевод LXX, славянский, Вульгата и некоторые новейшие экзегеты (Эвальд), читая вместо «итри» «итро» - «колчан свой», переводят все место так: «Бог открыл колчан свой» т. е. поразил Иова стрелами Своего гнева (ср. VI: 4 ; XVI: 13 ). Но и при подобном переводе смысл данного стиха не изменяется: болезнями, страданиями отнята у Иова крепость сил.
12. С правого боку встает это исчадие, сбивает меня с ног, направляет гибельные свои пути ко мне.
12–14. Субъектом данных стихов являются не вышеописанные лица, а постигшие Иова болезни. За справедливость этого ручается одинаковое с настоящими описание страданий в XVI: 9 , 12–14 . Сказав о последних в ст. 11 , как причине издевательства, Иов переходит теперь к их описанию. Показатели божественного гнева, обвинители Иова в грехах ( X: 15 , 17 ; XVI: 8 ) и потому называемые стоящими по правую сторону (ср. Пс CVIII: 6; Зах III: 1), они при своем множестве ( «исчадие» , точнее, «толпа») отличаются такою необыкновенною силою («сбивают с ног»), что одни, без посторонней помощи, могут погубить Иова (с. 13).
13. А мою стезю испортили: все успели сделать к моей погибели, не имея помощника.
14. Они пришли ко мне, как сквозь широкий пролом; с шумом бросились на меня.
14. И ничто не препятствует им в этом: они устремляются на Иова, как воины на осаждаемый город, после того как в его стенах сделан широкий пролом (ср. XVI: 14 ). - «…С шумом бросились на меня» , точнее: «среди обломков (разрушающихся стен) они низвергаются».
15. Ужасы устремились на меня; как ветер, развеялось величие мое, и счастье мое унеслось, как облако.
15. Xотя болезнь еще не погубила Иова, но результаты ее на лицо. Он в страхе от приближающейся смерти ( «ужасы устремились» ; ср. XVIII: 14 ; XXVII: 20 ); в зависимости от бедствий, былое величие и счастье исчезло ( ст. 1 , 11 ) бесследно, как ветер и облако (ср. VII: 9 ; Ис XLIV: 22).
16. И ныне изливается душа моя во мне: дни скорби объяли меня.
16. Далее, под влиянием страданий душа Иова полна горести и печали: «изливается душа моя» (ср. Пс XLI: 4–6; Плач II: 19), и нет надежды на ослабление скорби; она объяла, крепко держит его.
17. Ночью ноют во мне кости мои, и жилы мои не имеют покоя.
17. Даже ночь не приносит успокоения (ср. VII: 3 и 9 ): «ночь сверлит во мне кости мои» и «гложущие» (евр. «оркай»; ср. ст. 3 ; русс. «жилы» ), т. е. черви (ср. VII: 5 ), не засыпают» - не дают покоя.
18. С великим трудом снимается с меня одежда моя; края хитона моего жмут меня.
18. Синодальное чтение представляет неточный перевод подлинного текста. Буквальный перевод его такой: «всемогуществом (предполагается, Бога) обезображена одежда моя; Он жмет меня, подобно воротнику хитона моего». Так как евр. «лебуши» ( «одежда моя» ) употребляется в значении «кожа» ( XLI: 5 ), то Иов хочет сказать, что изъязвленная червями (ст. 17) и вообще болезнью его кожа приняла безобразный вид.
19. Он бросил меня в грязь, и я стал, как прах и пепел.
19. Окрашенная в начале болезни в красный цвет, она стала теперь черною и чешуйчатою, приняла вид струпа землянистого, грязноватого цвета (Делич).
20. Я взываю к Тебе, и Ты не внимаешь мне, - стою, а Ты только смотришь на меня.
21. Ты сделался жестоким ко мне, крепкою рукою враждуешь против меня.
22. Ты поднял меня и заставил меня носиться по ветру и сокрушаешь меня.
23. Так, я знаю, что Ты приведешь меня к смерти и в дом собрания всех живущих.
20–23. Современное жестокое отношение Бога к Иову лишает его возможности надеяться на облегчение своего положения и в будущем (ср. VII: 5–10 ). Безучастный и равнодушный к молитве Иова (ст. 20; ср. XIX: 7 ; ср. XXII: 27 ), Бог по-прежнему дает ему чувствовать всю силу своего могущества (ст. 21; ср. X: 16 , XVI: 9 ; XIX: 11 ); постигшими бедствиями он схвачен, как сильным ветром, брошен на землю и смят (ст. 22). Естественным следствием всего этого, заключительным актом вражды будет смерть, - низведение в шеол, - «дом собрания всех живущих» (ст. 23, ср. III: 18 и д.).
24. Верно, Он не прострет руки Своей на дом костей: будут ли они кричать при своем разрушении?
24. Со смертью Иова окончится, конечно, насилие со стороны Бога ( «не прострет руки Своей» ; ср. II: 5 ; XXIII: 2 ), и превращающиеяся в прах ( «при своем разрушении» ) кости не будут заявлять о притеснении. Но какая польза от этого, когда в шеоле и так все успокаиваются ( III: 17 )? Таков смысл синодального чтения, не передающего мысли подлинника. По мнению Делича и других экзегетов, он должен быть переведен так: «не простирает ли руки погибающий? находящийся в несчастии не издает ли крика?» Иов уверен в неизбежности смерти (ст. 23) и тем не менее не может не молить о помиловании. Его вопли - проявление неистребимого в человеке чувства самосохранения.
25. Не плакал ли я о том, кто был в горе? не скорбела ли душа моя о бедных?
26. Когда я чаял добра, пришло зло; когда ожидал света, пришла тьма.
