— Дальше трудный участок, — строго кивнул Машин Сталкер в сторону неправильной формы норы. Будем идти на четвереньках, очень медленно. Если посыплется, не паникуй, не дергайся, не кричи. И не пытайся меня спасать. Сможешь двигаться, пытайся тихо-тихо ползти назад…
«А если нет? Если с ней что-то случится?
…я умру» — спокойно подтвердил его внутренний голос.
«Ясное дело, — презрительно хмыкнул Мир. — Поскольку ее смерть повесят именно на меня. А я лучше умру, чем сяду в тюрьму!»
Обогнув бедром глинистый выступ, он скользнул в темноту обвалившейся подземной галереи. Маша нагнулась, просовывая туда голову и руку со свечой. Встав на четыре конечности, Мир осторожно и на удивление ловко начал карабкаться по насыпи из комьев спрессованной тысячелетней земли.
«Может, именно ими и накрыло вчера папу», — тревожно подумала Маша и задула огонь.
Стало страшно.
Боясь дышать слишком громко, она последовательно повторяла движения своего поводыря. Теперь свет исходил только от него. Бездарный фонарик на ее шее волочился где-то под пузом. Она отключила его и нервно сунула в нагрудный карман. Кучерявые волосы вдруг разом полезли ей в глаза. Неустойчивые земляные камни крошились под пальцами.
Маша передвигалась почти на ощупь, видя лишь, что насыпь из глинистых валунов становилась все выше и спина Мира уже упирается в потолок — тот самый, который может рухнуть в любую минуту.
Ее спутник обернулся, луч из его каски попал ей в глаз.
— Прости, — еле слышно произнес он. — Тут самый опасный момент. Щель. Лезь за мной. Но подожди. Я тебе подсвечу.
Она увидела, как светящаяся каска Мира исчезает в сомнительном проеме под грозно оскалившимся свежим пластом земли потолком — вместе с Миром исчез и свет. И оказавшись в непроглядной темноте, Маша трусливо замерла, не рискуя даже дотронуться до кнопки своего фонаря. Ей показалось, что прошла маленькая вечность, прежде чем свет снова вернулся к ней, четко очерчивая щель, — лицо Мира появилось уже с другой стороны, и, коротко вздохнув, она поползла на него, как на маяк.
«Сейчас меня засыплет. Сейчас!» — пискляво стонал трусливый комок в глубине живота. Каждое движение приходилось отвоевывать у страха, он сковывал ее, словно стягивающий крем, которым Маша не пользовалась никогда…
Ее глаза с надеждой вцепились в лицо Мира, воплощавшего в этой кромешной тьме единственный смысл ее жизни!
Отворачиваясь, чтобы луч не бил ей в глаза, одногруппник крепко схватил ее за плечи и потянул на себя. Маша старательно перебирала дрожащими ногами.
«Кто б мог подумать, — мелькнула вдруг неуместная и до странности спокойная мысль, — что он и я… вместе. Ведь об этом я всегда и мечтала».
Прижимая Машу к себе, Мир вытащил ее наружу. Она обрушилась на него всем телом, инстинктивно вцепившись в шею своей опоры. Несколько секунд он стоял, упираясь в выступ стены, а Ковалева лежала у него на груди, бездумно прислушиваясь к стремительному сердцебиению их обоих.
«Кто б мог подумать, что я и она… Видела б нас сейчас наша группа! Не поверили бы!»
Только при чем здесь группа? Просто так сложились обстоятельства, и он должен защищать, оберегать, облегчать каждый шаг этой ходячей шпаргалки, отправившейся с ним в чертову дыру. Потому что если с ней что-то случится…
Мир ласково погладил «шпаргалку» по голове и, не разжимая объятий, быстро спустился вместе с ней по крутой обрывистой насыпи.
— Все! Худшее позади.
«Если не считать обратного пути», — но этого он не стал говорить. Пусть спутница вздохнет спокойно.
Впереди был новый коридор с сумрачными, вихляющими боками, но теперь можно было снова идти на своих двоих.
И Маша внезапно осознала, что загадочные земляные пещеры похожи на построенный из песка замок с уже высушенными солнцем, осыпающимися и сглаженными стенами — только увеличенный в сотню раз. А ее подземный поводырь совсем не похож на институтского красавца Красавицкого, такого лениво- холеного и надменно-недостижимого. Здесь, в глубине песочного замка, он казался почти родным.
— Идем, еще минут десять, наверное, — посуровел он.
Судя по Машиной «Чайке», у Мира было завидное чувство времени, поскольку ровно через девять минут и тридцать семь секунд проводник сказал:
— Ну, вот и он, — усталым, выдохшимся голосом и по-джентльменски пропустил ее вперед, в черный провал дыры.
Маша Ковалева, с воскрешенной свечой в руке, шагнула в изгибистую, как чертежное лекало, арку и, очутившись в полукруглом зале, сразу же увидела то, ради чего пришла сюда, — высокий, грубый алтарь из распиленных православных икон, прислоненный к волнообразной бетонной стене.
— Боже мой… — Она подошла поближе и с невольной, щемящей жалостью провела ладонью по расчлененным фрагментам.
Мирослав зачарованно смотрел на ее рыжие волосы, подсвеченные пламенем свечи.
«Все дело в прическе, — попытался понять себя он. — С ней она на самом деле красивая. И даже больше…»
В ней появилось что-то щемящее и тревожное: как запах травы, как захватывающее и опасное путешествие, как трагедия, случившаяся у тебя на глазах.
— Божья Матерь. Еще одна Божья матерь с Младенцем. Еще одна, — попыталась составить список пострадавших Маша. — Здесь только Пречистая Дева, других икон нет… Странно. — Она неприязненно потрогала одну из трех проржавевших кнопок, воткнутых в дьявольский иконостас. Ее острие придерживало крохотный обрывок глянцевой бумаги. — Здесь висела какая-то картинка, но ее сорвали.
— Ты наблюдательная. Я и не заметил, — соврал Мир.
— А это что? — Маша поднесла свечу к своему указательному пальцу, уткнувшемуся между двумя нижними кнопками, озарив коричневую полустершуюся надпись «mia donna». «Моя госпожа», — перевела она. — Или «Моя мадонна»?
— И умная, — похвалил он.
Буквы посыпались под ее рукой.
— Это кровь! — испуганно охнула Маша. — Разве у сатанистов есть мадонна?
— Насколько я знаю, Ла Вей, организовавший официальную Церковь Сатаны, провозгласил сатанинской мадонной Мерилин Монро.
— Думаешь, здесь висела она? — Ковалева аккуратно высвободила из-под кнопки кусочек глянцевой бумаги.
— А еще красивая!
— Мало ли красивых артисток.
— Да не Мерилин — ты! — Мир постарался вернуть себе свой прежний голос, вальяжный и отстраненно насмешливый, но возврат не удался, — слова прозвучали чересчур хрипло и убежденно. — Ты очень красивая, — поправился он, — с этой прической.
— Спасибо. — Как и прошлый раз, Маша поспешно отбросила этот эпитет, как фальшивую монету, слабо надеясь, что лесть Мира продиктована его благодарностью, а не завуалированной иронией. — Судя по кнопкам, — нервно сдедуктировала она, — алтарь стоит здесь гораздо дольше, чем три дня. Почему ж они активизировались только сейчас? И отчего такой странный подбор икон?
— Не знаю, — поскучнел Красавицкий.
Маша почувствовала непривычную неловкость — приятную, а не неприятную, как бывало раньше, и, как классическая украинская невеста, инстинктивно ковырнула бетонную стену.
— Вася говорила, что бетоном были залиты пещеры под Кирилловской церковью. Выходит, она прямо над нами. — Ковырять бетон было трудно.
— Скорее, чуть сбоку, — без интереса поправил ее Мир.
— Выходит, здесь они служили черные мессы. А в церкви убили Риту и дядю Колю.
