и блеск заката в ясноглазых оконцах. Я полюбил твои песни и поле, подсолнухи с пламенными головами. Боль твоих сел обожженных была нашей болью, а солнце твое — всё на запад, за нами! Земля героев, ты в огне полыхала, войну изгоняя ради мира народу. Много сынов твоих в этой битве упало, но мы от фашизма оградили свободу! Моими домами стали белые хаты, твои просторы стали нашей дорогой. Мамой я называл украинскую «маты» и победу назову — «перемогой»!.. Спешили мы к победе и к миру, к людям, истомленным насильем. Фашисты, привыкшие к бандитскому пиру, войну растягивали злобным усильем. По нашим планам, побеждавшим повсюду, наученные сталинградскою школой, мы устроили им стальную запруду между Звенигородкой и Шполой. Наша бригада, маршруты наметив, двинулась среди темени мглистой Первый фронт Украинский встретить, заканчивая окруженье фашистов. Два фронта встречались внезапным движеньем на Украине завьюженной, зимней, чтоб они, задохнувшись в котле окруженья, не топтались на золотой Украине. Ночь, задыхаясь, упала с разбега, так, что из глаз ее посыпались звезды, и стала колючими языками из снега всё облизывать: землю, небо и воздух. От боя к бою движется неуклонно бронированный пояс для немецких дивизий, танки продвигаются гулкой колонной, чтоб завершенье к рассвету приблизить. Наша бригада пробивается в стуже. Пряжка к застежке подтягивается во мраке. А ненависть требует — подпоясать потуже, чтоб фашисты проснулись в настоящей заправке «Катюши» поджидают: «Сыграть бы!» Они пробираются через сугробы рывками, как будто столы подносят на свадьбу, поддерживая над головою руками. Плотнее стянув непромокаемые обмотки, автоматчики едут, не думая о простуде, Идут, покачиваясь, лобастые самоходки, выпрямив указательные пальцы орудий. Падает снег, настилая заносы. Мороз свирепствует, пустоту перерезав. С детства известно, что в такие морозы нельзя дотронуться до железа. Мы торопимся, за исход беспокоясь, по узкому коридору проходит бригада. За нами развертывается бронированный пояс шириной в траекторию танкоснаряда. С боем влетели мы на рассвете в деревню притихшую и, пробиваясь на запад, условленные увидали ракеты. И получили предупрежденье комбата. Потом загремело: «Здорово! Здорово!» Танки горячие мы поставили клином. Встретились воины Первого и Второго Украинских фронтов на земле Украины. Когда рассвет начинал подниматься, наш сосед — рота Первого фронта поставила рядом танк «двести двенадцать», он красиво подошел с разворота. «Ты видишь, — говорю я, — механик, что делают! Не оскандалиться надо!» И сразу мы ощутили дыханье разорвавшегося неподалеку снаряда. И бросились, в разные стороны тычась, опоясанные дивизии «непобедимых». И все эти восемьдесят с лишним тысяч оказались на скамье подсудимых. Они старались вырваться с лету, перестраивались и бросались в атаки. А мы, осколочными рассеяв пехоту, подкалиберными поджигали их танки. «Тигры» на сугробах дымятся. За нашим удачным выстрелом следом два «тигра» разбил
