можете это доказать?
— У меня есть паспорт.
— Попрошу вас его показать.
Отдавать ему в руки свое удостоверение я рисковал, оно вполне могло не вернуться ко мне. Он прочитал его, сложил и, как я и предполагал, прикарманил его. Затем спросил:
— Стало быть, этот документ ваш?
— Да. Я не имею обыкновения путешествовать с чужими документами в кармане.
— И, значит, вы в самом деле тот, за кого себя выдаете?
— Разумеется.
— Я верю вам, потому что вы не похожи на лжеца. Но у вас при себе есть еще какие-то предметы. Возможно, вы знаете, что у обвиняемого не должно быть в карманах ничего. Мне придется попросить вас предъявить мне все ваши вещи. Передайте деньги!
Я подал ему бумажник, а также кошелек.
— Трус! — услышал я злобное замечание Монтесо.
Я, естественно, не обратил внимания на это слово, но зато приметил место, куда майор препроводил мои деньги. Он сунул их во внутренний нагрудный карман своего синего форменного мундира, увешанного без всякой меры золотыми позументами.
— Как я вижу, у вас есть и часы, — продолжил он. — Вы понимаете, что мне придется их также отобрать у вас.
— Вот они, — послушно ответил я.
Он сгреб их в наружный карман мундира, промолвив удовлетворенным тоном:
— Есть ли у вас еще какие-то предметы, которые мне придется конфисковать?
— Мне нечего больше предоставить в ваше распоряжение. Теперь вы владеете всем моим имуществом.
— И вашим оружием тоже, — кивнул он. — Вы убеждены теперь, что целиком и полностью находитесь в нашей власти?
— Сознаю это.
— Это меня радует, теперь я смею ожидать, что вы покоритесь своей судьбе. Формальности, о которых вы упомянули, соблюдены, и мы можем перейти к делу. Я повторяю свой вопрос: считаете ли вы себя виновным в покушении на убийство?
— Об этом не может быть речи, поскольку убить намеревались именно меня.
Я вкратце рассказал, как все было, но люди слушали меня краем уха. Они потешались надо мной, когда я передавал майору деньги и часы. Кто же на самом деле был передо мной, солдаты или разбойники с большой дороги? Сам майор почти не слушал меня. Когда я закончил, он спросил:
— И вы утверждаете, что сказали правду?
— Да. Я могу поклясться в этом.
— Как обвиняемому вам не положено клясться. Заслушаем теперь свидетеля противной стороны.
«Комиссар» последовал этому призыву, заявив:
— Все, что говорит этот иностранец, — ложь. Он напал на моего друга, и, когда тот спасся бегством, он вместе с йербатеро преследовал его вплоть до самого дома. Там беднягу и избили до крови.
— Но не по моему распоряжению. Сеньор Монтесо подтвердит, что я был вдалеке, когда избивали того человека. Вскоре я вернулся, чтобы положить этому конец.
— Ложь, бесстыдная ложь!
— Вы слышите? Свидетель объявляет ваши слова ложью, — сказал майор.
— Конечно, у него есть свои причины на это, и все зависит теперь от того, кому вы верите, мне или ему.
— Конечно, ему.
— Однако вы уже говорили, что я не похож на лжеца.
— Это было сказано лишь по поводу того предмета, о котором мы говорили тогда.
— Но вы же сами согласились, что свидетель — лжец. Я не могу признать его свидетелем обвинения. Он обокрал своих хозяев.
— Это не относится к делу, сеньор. Я обязан верить его словам и осудить вас на смерть. Открытым остается еще вопрос о мятеже и государственной измене. Что вы скажете по этому поводу?
— Что понятия не имею, каким образом я стал виновен в подобном преступлении.
— Вам сразу же будет доказано, что вы говорите неправду. Сеньор Матео, что вы слышали в саду коммерсанта Риксио в Сан-Хосе?
Вот как! Этот парень подслушивал? Он жил в этом доме в бытность учеником и, стало быть, ориентировался и в саду.
— Я навещал своего старого знакомого в Сан-Хосе, — начал он свой рассказ, — тот работает пеоном у сеньора Риксио. Мы пошли в сад, и там нам довелось подслушать один очень интересный разговор. Оба Риксио сидели с немцем в беседке и говорили, что Латорре должен быть свергнут. Чтобы выполнить свой план, они хотели воспользоваться сходством иностранца с Латорре. Он собирался отправиться на север страны, выдать себя за Латорре и положить начало мятежу. Тем временем самого Латорре должны были заманить в уединенное поместье и задержать его там, чтобы он не мог доказать своего алиби, и потому был бы сочтен зачинщиком мятежа.
Видимо, солдатам заранее было известно все, что скажет этот лжец; я заметил это по их физиономиям, на которых нельзя было прочесть ничего, кроме любопытства, с которым они ожидали, как я буду «выкручиваться».
— Вы слышали это, сеньор? — спросил меня майор. — Ну, что вы теперь скажете?
— Он солгал!
— Так! Вы были или не были в Сан-Хосе у сеньора Риксио? Вы сидели с обоими сеньорами в саду?
— Этого я не могу отрицать.
— И вы говорили о политике и о Латорре?
— Разумеется.
— Вы знаете, что вы очень похожи на этого офицера?
— Мне говорили об этом.
— Итак, доказано, что сеньор Матео сказал правду.
— Вовсе нет. Мы говорили о Латорре совершенно другое.
— Вы не сможете это доказать.
— Наоборот, легко докажу! Вам, может быть, известно, что сын сеньора Риксио офицер?
— Да, я знаю его. Он — сторонник «Колорадо».
— А вы? Вы кто будете?
— Опомнитесь, вопросы здесь задаю я.
— Хорошо! Наведите справки у капитана Риксио! Тогда вы поймете, что ваш свидетель плетет небылицы.
— Пусть Матео продолжит!
Тот заявил:
— Они не удовлетворились одними лишь разговорами. План был принят и тщательно обсужден. Немец получил рекомендательное письмо и денежный чек. Он должен был отдать их в Сальто[90]. Чтобы все получилось наверняка, изготовили дубликат, который обязан был носить при себе его дружок Монтесо.
— Вы согласны с этим, сеньор? — спросил меня майор.
— Нет. Это ложь.
— К вашему несчастью, мы в состоянии доказать, что это правда. Матео видел, где вы спрятали бумаги.
— Странно, что я сам ничего об этом не знаю!
— Мы напомним вам. Матео наблюдал и за Монтесо; ему удалось подсмотреть, куда тот положил
