дубликат.
— Я спрятал бумаги? — крикнул йербатеро.
— Да, — ответил Матео. — Они у него в куртке.
— Парень, ты спятил!
— Не оскорбляйте меня! Мне что, указать вам, где они?
— Бога ради! Самому интересно.
— Пусть господа офицеры подойдут к арестованному!
Все пятеро поднялись и направились к Монтесо. Матео достал свой нож и, наклонившись над вывернутой наизнанку курткой йербатеро, вспорол шов у ее нижнего края. Выпали две бумажки. Матео поднял их и передал майору.
— Вот доказательство, — сказал он. — Теперь у них не хватит наглости отпираться.
Монтесо громко вскрикнул от ярости.
— Это фокус! — заорал он. — Бумаги были у него в руке, когда он вспарывал шов.
— Замолчите! Не отпирайтесь, не отягчайте своего положения! А у немца, сеньор Матео, подобные бумаги тоже при себе?
— Да, — ответил он.
— Вы признаете это? — спросил меня офицер.
— Да, — тотчас ответил я.
Мне было действительно весело увидеть ту гримасу, что состроил Матео, услышав мой ответ. Он был совершенно уверен, что я стану все отрицать, потому что о бумагах ничего не могу знать.
— Прекрасно! — промолвил майор. — Я рад, что вы ведете себя как настоящий кабальеро и открыто признаетесь в содеянном. Где же спрятаны бумаги?
— Я не знаю. Не я же прятал бумаги, а Матео зашил мне их в одежду. Стало быть, он знает, где их искать. Он должен их вам…
— Сеньор, не паясничайте!
— Я вовсе не паясничаю. У Матео были свои причины нам досаждать. Для этого он присоединился к нам в Монтевидео; но я понял, в чем дело, и прогнал его прочь. Это распалило его ненависть. Он тайком последовал за нами. Я воспользовался гостеприимством дома Риксио. Матео этот дом был хорошо известен, ведь он жил там, пока его не выгнали оттуда с позором из-за того, что он обокрал хозяев. Он пробрался в сад, где подслушал нашу беседу. Я вел себя очень лояльно по отношению к вашему правительству. Но Матео решил доказать обратное и сфабриковал соответствующие доказательства. Пока я находился на тертулье, он проник в мою комнату и спрятался под кроватью. Когда я спал, он выбрался оттуда, чтобы подложить мне в одежду бумаги, которые он, скорее всего, сам и написал.
— Сеньор, да вы целый роман сочинили! — сказал майор.
— Я ничего не выдумывал. Все случилось именно так. Ночью я проснулся и увидел фигуру Матео. Но я не успел схватить его. Рано утром на полу я заметил красную нитку. Поскольку швы моей охотничьей куртки украшены на индейский манер красными стежками, то я предполагаю, что бумаги спрятаны там. Ведь Матео видел, что шов красного цвета, и потому раздобыл в Сан-Хосе красные нитки. Следующей ночью я застал его, когда он пытался сделать что-то с сеньором Монтесо. Я уверен, что он зашил ему в куртку бумаги. Ведь для этого достаточно было распороть шов, а затем снова его зашить.
— Ложь, сплошная ложь! — рассмеялся Матео. — Кто поверит в это, станет посмешищем.
— Не беспокойтесь! — ответил ему майор. — Я, конечно, не верю. Вы заметили, куда немецкий сеньор спрятал эти бумаги?
— Очень хорошо заметил. Я же видел, как старый Риксио распарывал шов. Дольше оставаться в саду я не мог. Но я готов поклясться, что бумаги были спрятаны именно в одежде.
— Покажите нам где!
— Вот здесь!
С этими словами парень указал на заднюю кайму моей охотничьей куртки. Я схватился за нее и теперь, конечно, почувствовал, что там внутри что-то лежало. Я снял куртку и осмотрел это место. Подкладка была из нежнейшей шкуры олененка, мягкой и тонкой, словно ситец. Я попросил у майора нож и разрезал шов. Там, как и в куртке Монтесо, находились две бумаги.
Я бы с интересом прочитал их, но майор был проворнее меня и мгновенно вырвал из моих рук и бумаги, и нож.
Между тем офицеры вернулись на свои места и принялись читать бумаги, передавая их друг другу и тихо обсуждая. Майор снова обратился ко мне:
— Мы полностью убедились в вашей вине. Надеюсь, вы не намерены ее отрицать?
— Отрицать можно то, что действительно сделал. Поскольку я ничего не делал, я не могу ничего и отрицать. Но я оспариваю, что имел хотя бы приблизительное представление о содержании этих бумаг. Их подсунул нам не кто иной, как сам Матео.
— Сеньор, не обижайтесь, но если вы оба думаете, что мы вам поверим, то вы невесть что воображаете. Я, видимо, ошибся, когда принял вас за благородного человека.
— Благодарю! Но я не намерен подтверждать свое благородство ценой согласия на казнь. Почему я не могу ознакомиться с содержанием бумаг?
— Нет, так дело не пойдет. Речь идет о государственной тайне. Значит, вы не признаетесь, что знали о ней?
— Нет.
— Но ведь бумаги были найдены у вас!
— Разумеется, с этим мне придется согласиться.
— Нам этого достаточно. Вы хотите сказать что-то еще в свою защиту?
— Нет. Я мог бы сказать многое, но знаю, что любые мои слова будут сказаны впустую.
— Что ж, тогда мы после небольшого совещания огласим приговор для вас.
Пока они тихо переговаривались друг с другом, Монтесо, все еще лежавший на земле, шепнул мне:
— Я не понимаю, что с вами случилось. Вы ведете себя как настоящий трус! Нас расстреляют.
— Меня одного, но не вас, ведь метили они не в вас.
— Сомневаюсь.
— Я убежден в этом. Жизни вас, безусловно, не лишат, но и подобру-поздорову тоже не отпустят.
— О, если бы я внял вашему предостережению!
— Не казните себя! Так было суждено. Жаль, что вы связаны. Может быть, вы сможете освободиться. Попробую дать вам шанс для этого.
— Какой?
— Я попытаюсь убежать. Все кинутся преследовать меня, а в это время вы сможете ускользнуть.
— Это невозможно! О побеге вообще нечего думать. Вы не сумеете добраться даже до лошади! Ее увели отсюда. А если вы окажетесь в седле, то первый же, кто швырнет болас, свалит наземь и лошадь, и вас.
— Я уйду пешком.
— Вас схватят через две секунды.
— Посмотрим! Прежде всего, не отчаивайтесь. Я совершенно уверен, что убегу отсюда. Я сразу же поскачу назад, на эстансию Дель-Йербатеро…
— В полях вы в достатке найдете лошадей. Кроме того, сегодня после полудня прибудет мой брат.
— Вместе с ним я отправлюсь в погоню. Мы непременно освободим вас. Ведите себя как ни в чем не бывало! Я докажу вам, что я не трус. Я гораздо больше боюсь трех или четырех индейцев, чем полсотни этих всадников. Я непременно ускользну от них, а прежде преподам этому любезному сеньору Матео один маленький, но незабываемый урок.
Мой план был готов. В револьверах я не нуждался; достаточно было одного ножа. Я туго застегнул отвороты моих сапог, чтобы вода не проникла внутрь и револьверы остались сухими. Никто не обратил на это внимания. А индеец или траппер тут же догадались бы, что я задумал.
