При малом числе тюрем и отсутствии полиции жестокое наказание считалось неоценимым средством устрашения преступников; чем более злостное совершалось преступление, тем более жестокое следовало наказание. Границы ветхозаветной заповеди «око за око» явно переступались. Смертная казнь за относительно безобидные преступления была вполне нормальным явлением. Например, во Франции фальшивомонетчиков могли заживо сварить в котле. Крайне жестоко карались политические преступления, особенно те из них, которые были связаны с изменой. К XIII веку в Англии за измену полагалось потрошение, повешение, четвертование или, например, сожжение на костре.
Там, где светские власти оказывались неспособными отыскать и должным образом покарать преступника, вмешивались высшие силы. Средневековые хроники всегда полны историй о божественной каре за человеческие прегрешения. Люди собственным аморальным поведением, упорством в грехе и апатией обрекали себя на войны, голод, мор и всяческие бедствия. Чаще всего божья кара обрушивалась на тех, кто каким-то образом осквернил церковь и совершил богохульство. Так, аббат Сугерий[5] с 1119 г. повествует о судьбе некоего Ангеррана де Шомона, разорившего ряд земель, принадлежащих Собору Богоматери в Руанской епархии в Нормандии. После свершения этих злодеяний Ангеррана поразила серьезная болезнь. Долгое время он мучился от «
Свитки из маноров средневековой Англии свидетельствуют о том, что гибель во время резни была намного более частым явлением, чем в результате роковой случайности. Приверженцы жестоких преступлений предстают во всех ипостасях, от обычно покорных подкаблучников до униженных женщин, и от подвыпивших задир до благовоспитанных молодых людей. Убийцами в большинстве своем оказывались молодые мужчины или юноши, у них часто имелись сообщники. Их жертвами, как правило, становились лица мужского пола; при этом как злоумышленник, так и жертва происходили как правило из бедняков. И если сейчас ситуация в этом смысле выглядит аналогично, то закон, предусматривающий наказание за такие преступления, сильно изменился. Хотя объем данной книги этого и не предусматривает, необходимо обратить внимание на юридические аспекты преступного насилия, поскольку это многое объясняет в подходах и реакции на проблему жестокости в средневековом обществе.
Статистика преступлений достаточно проблематична и для нашей высокотехнологичной и бюрократической эпохи, а представить средневековый уровень преступлений еще более затруднительно. Согласно летописям XIII века, на каждые два десятка деревень совершалось как минимум одно убийство в год. Выше упоминалось, что инвентарь любых видов (особенно, ножи) всегда находился у крестьянина под рукой, а недостаток или полное отсутствие познаний в области медицины зачастую приводили к тому, что даже незначительная рана становилась потенциально опасной для жизни. Естественно, были распространены и такие жестокости, как изнасилование и поджог. Поджог считался злостным деянием, особенно в странах, где основными строительными материалами были лес и солома. Тридцать пять человек, осужденных за пожар в Норидже в 1270-х гг., приговорили к повешению, а их трупы сожгли, и такая же участь постигла поджигателя из Карлайла в 1292 году. В монографии Джона Хадсона, посвященной формированию общего права в англо-нормандской и анжуйской Англии, отмечается, что большинство мелких нарушений и споров не находило отражения в письменных источниках. Однако автор показывает, как некоторые такие случаи выливаются в довольно громкие дела. Мать Хью де Моревилля (одного из убийц Томаса Беккета) не смогла, несмотря на все свои усилия, добиться расположения одного юноши. Взбешенная отказом, она исхитрилась устроить ситуацию, в которой этот молодой человек якобы собирался напасть с мечом на ее супруга, и публично обвинила его. Обвинение сочли обоснованным, и осужденного сварили заживо в кипятке. (Сварение заживо — излюбленный французский метод казни, был более распространен на Нормандских островах, нежели на островной части Англии). Злые намерения в отношении соседей позднее широко использовались в практике инквизиторских судов.
Общины были обязаны принимать меры по соблюдению закона в ближайших окрестностях и привлекать преступников к ответственности. Основанием для назначения наказаний служило также и мнение большинства. Вильгельм Завоеватель ввел штраф на убийство: если обнаруживалось неопознанное тело, то подразумевалось, что это труп француза; до тех пор пока окрестные деревни не докажут обратное, им присуждалось денежное наказание, порой весьма для них обременительное. Порядок поддерживался через систему круговой поруки и взимание церковной десятины (когда группы из десяти вольных несли коллективную ответственность за уплату налогов), давление со стороны членов общины и карательные меры. Учинить суд и привести в исполнение приговор можно было только при поимке подозреваемого. Бегство после совершения злодеяния было вполне естественным явлением, особенно с учетом того, что наказание, как правило, ожидалось очень суровое. Те, кому удавалось избежать наказания, объявлялись вне закона и при последующей поимке и установлении личности подлежали немедленной казни.
Для тех немногочисленных случаев злодеяний, которые доходили до суда, обычно назначались ордалии, или «божий суд», и судебные поединки. В ордалии для выяснения истины применялись кипяток или раскаленное железо. Ордалия являлась традиционным испытанием для женщин, в то время как мужчины, уверенные в своей доблести и силе, предпочитали доказывать правоту в судебном поединке.
И ордалия, и поединок полагались на божью волю; оба испытания в процессе выявления справедливости содержали в себе элементы жестокости. Испытание водой давало разумные шансы на успех: его выдерживало до шестидесяти процентов подозреваемых. Вода — благословенная среда и ведет к очищению. Если подозреваемые опускались ниже поверхности, то это означало, что он или она приняты чистой водой и, следовательно, невинны; если же подозреваемый всплывал, то, значит, вода отвергла его, и поэтому он считался виновным. Подобный способ погружения известен нашим современникам по средневековым картинам с эпизодами так называемой «охоты на ведьм». Шансы на выживание в пытке водой могли значительно вырасти, если подвергающиеся такому испытанию делали непроизвольный выдох перед погружением. Раскаленное железо тоже оставляло немало шансов. Обвиняемого заставляли пройти некоторое расстояние с раскаленным железом в руках; после этого раненые руки перевязывали на три дня. После снятия повязки руки внимательно осматривали. Если заживание проходило чисто и быстро, то подозреваемый считался невиновным; если раны не затягивались и была замечена инфекция, то вина считалась доказанной. В 1170-е гг. ответчик по имени Айлвард потребовал себе либо судебного поединка, либо пытки огнем, однако ему предложили только испытание водой. Ордалии он не выдержал, и на глазах у огромной толпы был публично изуродован: ему выкололи глаза и оскопили. К этому времени ордалия получила еще более широкое распространение, причем приоритетной стала пытка водой, поскольку она давала быстрый результат. Судебные реформы Генриха II, изложенные в Кларендонской ассизе 1166 года, предусматривали отрубание ноги и правой руки тем, кто не выдержал испытания.
Судебный поединок в Англии ввели нормандцы. Он был более распространен, чем испытание водой, поскольку последнее обычно применялось к людям низкого сословия. Обычным оружием поединка была деревянная дубина. В юридическом трактате XIII в. «
