ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Сцена 1
На следующий день, перед рассветом.
ФИЛИПП: Разбойник...
ПАРИС: Что?
ФИЛИПП: Вставай, разбойник.
ПАРИС: Который час?
ФИЛИПП: Почти рассвело. Твоя мать собиралась всю ночь. Она думает, что может нас бросить.
ПАРИС: Бросить?
ФИЛИПП: Да. Тебя и меня.
ПАРИС: Я не верю в это. Зачем ты меня поднял?
ФИЛИПП: Ты мне нужен.
ПАРИС: Зачем?
ФИЛИПП: Когда я был большим, а ты маленьким, я был нужен тебе. Разве ты не помнишь?
ПАРИС: Догадываюсь. Когда я был маленький, я мог войти и лечь спать между тобой и мамой. Когда я бывал испуган или когда просто этого хотелось. Там неподалеку были качели.
ФИЛИПП: Где?
ПАРИС: На улице Кренбери. Это самое первое, что я могу вспомнить. А ты?
ФИЛИПП: Я тоже помню, как спал между мамой и папой.
ПАРИС: Самое первое, что ты помнишь?
ФИЛИПП: Перед этим была сплошная темнота.
ПАРИС: Темнота?
ФИЛИПП: Потом, несколько лет спустя, раскаленные полдни Джорджии. Как расплавленное стекло.
ПАРИС: Жара в Джорджии.
ФИЛИПП: Жара. Раскаленная, безжалостная. Июль был жарким, август и того хуже.
ПАРИС: У бабули в спальне был кондиционер.
ФИЛИПП: Тогда еще не было кондиционеров.
ПАРИС: А что вы делали?
ФИЛИПП: Изнемогали от жары.
ПАРИС: Изнемогали?
ФИЛИПП: Мы отправлялись на задний двор и забирались в воронки от ядер. Я прятался в этих воронках несколько лет, но никогда не нашел ни одного ядра.
ПАРИС: А почему вы прятались именно там?
ФИЛИПП: В этом весь секрет. Можно было сидеть там, накрывшись снопом соломы, и никто тебя не видел.
ПАРИС: Не удивительно.
ФИЛИПП: Помню, как в детстве рвал татарник. Помнишь, эти кусты на юге, у них очень острые шипы, как кончик шпаги.
ПАРИС: Я частенько гонялся за девчонками с этими колючками. Девчонки с визгом убегали. А мальчишки гонялись за ними. Но мы ими не кололись. Ведь они очень острые.
ФИЛИПП: А я уколол одну девчонку. Не сильно - легкий укол в спину. Чтобы она поняла, что я не шучу.
ПАРИС: А потом?
ФИЛИПП: На этом игра кончилась.
ПАРИС: Сколько сейчас времени?
ФИЛИПП: Нам пора уезжать.
ПАРИС: А мама?
ФИЛИПП: Я же говорил, что она собиралась всю ночь. Шелковые чулки, резинки и прочее барахло.
ПАРИС: Я ненавижу, когда ты так говоришь о маме.
ФИЛИПП: А что такого я сказал? Я люблю ее. Не могу без нее жить. Я сделал все, чтобы ее удержать. Ползал по полу, как Достоевский.
ПАРИС: Подумаешь? Тебе было все равно, когда мама плакала, когда ты бросил ее.
ФИЛИПП: Я ее не бросал. Я сделал все, что мог, и если со мной что-нибудь случится, виновата будет она, и ей это известно. Но сейчас мы хотим кончить дело миром. Ты с матерью поедешь со мной.
ПАРИС: А куда ты собираешься?
ФИЛИПП: Ни за что не угадаешь.
ПАРИС: В Арктике солнце встает в полночь. Ну, скажи, папа, куда ты собираешься?
ФИЛИПП: В место, которое дальше, чем Килиманджаро, и пустыннее, чем Сахара при лунном свете.
ПАРИС: В Африку?
ФИЛИПП: Необязательно.
ПАРИС: Мне всегда хотелось в Африку. Обожаю путешествия и приключения.
ФИЛИПП: Неужели, разбойник?
ПАРИС: Когда мы ездили на экскурсию в Йеллоустонский Парк, я думал там будет куча приключений, а вместо этого гризли ели из наших рук и пускали слюни. Скучища! Без дураков, па, куда ты собираешься?
ФИЛИПП: Хочешь, расскажу тебе притчу?
ПАРИС: Я наполовину сплю и вижу сон.
ФИЛИПП: В небесном царстве...
ПАРИС: Что это за история?
ФИЛИПП: Библейская. В небесном царстве один человек собрался в далекое путешествие и позвал двух своих слуг.
ПАРИС: Как забавно! В Библии все время говорится о слугах. Мама предупреждала: 'Нельзя говорить слуга, надо экономка, уборщица или еще как-нибудь, - но не слуга. А то слуги уйдут'.
ФИЛИПП: Хозяин разделил между слугами свое добро.
ПАРИС: Зачем?
ФИЛИПП: Потому что он собирался надолго уехать.
ПАРИС: Что он им оставил?
ФИЛИПП: Все свои деньги - свои таланты.
