Колчаковцы выехали из Славянска незадолго до образования ревкома и ничего не знали о том, что там произошло в ночь на шестнадцатое декабря.
Однако обыск у Кочнева производился не случайно Барон Клейст посоветовал новому правителю уезда «прощупать» бывшего политического — ссыльного.
Малейшая улика могла сейчас погубить Кочнева. Но улик пока не было.
— Подымись! — приказал белогвардеец.
Иван Лукьянович встал.
— Зачем к тебе чукчи ходят?
— Лекарь я. Лечу. Тем добываю пропитание.
— Ле-карь, — нараспев повторил колчаковец. — Вешать таких лекарей надо!
Не вовремя пришла Дина и, увидев плачущего ребенка, бросилась к нему.
— Обыскать! — скомандовал курносый своему помощнику.
Дина в страхе прижала к груди сына.
— Не трогай жену! — Кочнев преградил колчаковцу путь.
— Чаво? — тот нагло оглядел его.
— Я буду жаловаться в уезд! — припугнул Иван Лукьянович. — Что вам надо от женщины?
— Ладно, плюнь! — видно, струсил белогвардеец. — Чего с нее возьмешь.
Налет на квартиру ничего не дал. Улик не оказалось. Колчаковцы ушли.
— Что случилось? — Дина испуганно смотрела на разгром в комнате, не выпуская из рук ребенка.
— Ничего, ничего, все обошлось. — И Кочнев бережно усадил ее в кресло, из которого во все стороны торчали клочья изодранной штыками медвежьей шкуры.
Глава 38
В КОНТОРЕ МИСТЕРА РОУЗЕНА
Бывший директор «Северо-Восточной компании» по-прежнему возглявлял на Аляске обширное акционерное общество, которое занималось всем, что приносило дивиденды: разработкой золотых месторождений, промыслом китов, рыболовством, строительством дорог, транспортным пароходством, контрабандной торговлей с населением Азиатской России, поставками рабочей силы для южных штатов Америки, гидрографическими промерами у берегов Камчатки и многим другим, что было известно только главе компании и непосредственным исполнителям.
Дела шли достаточно успешно. Появляясь в своей конторе около полудня, Роузен выслушивал доклад секретаря, подписывал бумаги, делал распоряжения, принимал двух-трех посетителей и, утомленный, удалялся отдохнуть часок-другой в «Золотом поясе».
Минувший вечер он отлично провел с молоденькой артисткой цирка и сегодня был в превосходном настроении.
— Что? Вы уже здесь? — с деланным удивлением спросил он своего секретаря, распахнув дверь и остановившись на пороге приемной. Можно было подумать, что обычно секретарь приходит позже главы компании…
— Доброе утро, мистер Роузен!
— Что с вами, Элен? Вы нездоровы? — он слегка склонил набок голову, застыв на месте.
— Благодарю вас. Я здорова.
— Какие новости? — он небрежно сбросил лисью шубу, готовый скрыться в кабинете.
— Пока никаких.
— Как никаких? — Роузен заметил на конторке свежую газету с крупным заголовком «Ворота в Сибирь открыты» и быстро пробежал ее глазами.
То, что было напечатано в статье, новостью для него не оказалось, но все же Роузену всякий раз приятно было читать о делах в России. Действительно, после потрясающей неудачи с попыткой получить концессию для строительства Транс-Аляска-Сибирской железной дороги, после ликвидации «Северо- Восточной компании» разве не радостно ему было сознавать, что американские войска находятся во Владивостоке — в этих «воротах Сибири», укрепились по дальневосточным железным дорогам, держат крупные гарнизоны в Хабаровске, Харбине и других местах!
Уже давно директор компании не баловал своего секретаря разговором запросто. Но сегодня ему показалась неприятной мрачная настороженность Элен.
— Я вижу, Элен, вы теряете надежду стать самой богатой женщиной в Штатах. Но именно теперь перед вами открываются эти возможности!
Слегка прищурив большие глаза (как много у нее появилось морщинок!), Элен молча взглянула на него.
Роузен прошелся по комнате.
— Прошла пора, когда мы безуспешно уговаривали русских министров.
Элен, не слушая его, переписывала какую-то бумагу.
— Россия ослаблена. Вот теперь-то мы и поставим ее на колени! Я вижу, вы газеты не читаете! — руки Роузена нырнули в глубокие карманы, сигара задралась вверх; он остановился перед конторкой секретаря, широко, как моряк на палубе, расставив ноги. — Хватит возиться с этими русскими!.. Вы вызвали начальника таможни?
— Да, на двенадцать.
Директор компании взглянул на часы: они показывали одну минуту первого.
В это время дверь открылась, и в приемную не спеша вошел высокий англичанин с пушистыми бакенбардами и жидкой светлой бородой, разделенной надвое. Его нос и щеки были покрыты старческими прожилками.
— Доброе утро, сэр. Вы приглашали меня?
— Да, я вас вызывал, Однако вы заставили меня ждать.
Начальник таможни спокойно вытащил свои часы.
— Точно двенадцать, сэр, — и он неторопливо стал раскуривать короткую глиняную трубку.
— Сколько, Элен, мы выплачиваем таможне? — спросил Роузен.
— Пятьсот в неделю при навигации и сто в остальное время.
— Неплохо. Совсем неплохо! А какие услуги оказывает таможня компании? — Роузен развалился в кресло, не приглашая садиться степенного англичанина.
Элен понимала, что нужно ее патрону.
— Мы располагаем сведениями, что в минувшую навигацию таможня пропустила к берегам Азии двадцать три судна, не принадлежащих нашей компании.
— Да, сэр, — оказался вынужденным подтвердить англичанин, поняв, что его клерк снабдил Роузена этими неприятными цифрами.
— Что вы говорите? Неужели это верно? — удивленно опросил глава компании, как будто он только что узнал об этом.
— Как? — воскликнул Роузен, не ожидавший такого признания. Юркий, маленький, он вдруг оказался на ногах. — И это вы называете услугами?
— Да, сэр. Столько же мы не пропустили.
— Но разве вы не могли избавить меня от всех конкурентов?
— Нет, сэр. Вашингтон, бумаги…
Взбешенный Роузен вытащил из бумажника стодолларовую ассигнацию.
— Такие бумаги? — он потряс ею перед лицом англичанина.
— Нет, сэр, — невозмутимо ответил тот.
— Элен, заготовьте письмо мистеру Гарриману о том, что начальник таможни в связи с преклонным возрастом просит освободить его от должности, так как он не справляется со своими обязанностями.
— Вы пожалеете об этом, сэр, — с прежней невозмутимостью отозвался старик, глядя куда-то в
