Кошка не поможет — на полу галерейки явная глина. Да и нету кошки. И тут заходят к нам в гости с лагеря на Баобабе два математика — Степа с Мерксом. Посидел Степа под дырой минут пятнадцать в созерцании, наигрывая на своей флейте, и таки придумал.
Среди нашей амуниции была моя любимая лопата — со стальной ручкой длиной сантиметров 45, и лезвием толщиной 5 миллиметров. Эта лопата годилась и как лопата, и как большое зубило, весьма эффективное по полуокаменевшей глине. А еще в нижней части ручки была дырка, которую Степа и приметил. Лопата имела длину и прочность, в аккурат позволявшие ей встать в дыре врасклинку, достаточную остроту, чтобы прочно впиявиться в пол, и дырку в том самом месте, в котором привязанная за эту дырку веревка давала бы распределение нагрузки, не позволяющее лопате сойти с расклинки. Словом, лопата была как бы специально сконструирована для того, чтобы служить кошкой конкретно для этой дыры.
Сказано — сделано. Естественно, привязать веревку за дырку в лопате — это упрощение. Лезть придется не по веревке, а по тросовой лестнице. За дырку привязываем репшнуром альпинистский карабин, а за него пропускаем вдвое стропу от парашюта — плоскую капроновую ленту, достаточно прочную, чтобы выдержать вес человека, и в то же время достаточно мягкую, чтобы не мешать броску. Когда лопата встанет на место, за эту стропу и подтянем лестницу.
Метанием лопаты в цель развлекались часа три подряд. Кстати, забавное зрелище. Весь состав лагеря наблюдал из партера за этими увлекательными соревнованиями. То просто мимо, то не встает врасклинку, то при первом же подергивании выпадает. Наконец, со Степиной подачи, встала. Минут десять мы ее дергали в разные стороны, подвисали на стропе — надежно. Лучше не бывает. Подтянули лестницу, вбили крюк, за который привязали свободный конец стропы. Начали выборы летчика-испытателя. Я уж не знаю, какое помрачение мозгов на всех нашло, что оным был выбран Меркс, но тем не менее.
По указке Меркса организовали хоть какую-то видимость страховки. Все наличные надувные матрацы сложили кучей под дырой, все мужики заняли позицию вокруг, чтобы по возможности принять падающего Меркса по-гимнастически, дамы пересели в ближние ряды. И — вперед, в смысле вверх. Добрался до дыры в потолке, Меркс прокомментировал, что ход, кажется, идет, но в дыру влезть проблематично. Она узкая, надо тискаться, а опоры нет. Из-за растяжения стропы верхняя ступенька оказалась так низко, что об нее не удавалось толком опереться. И тут этот математик вместо того, чтобы еще немного подумать, начал действовать.
События развивались стремительно. Перво-наперво Меркс попробовал расклиниться в дыре локтями. Не удержался. А вниз посыпался такой поток всякой мелкой дряни, что все, кто обеспечивал гимнастическую страховку, были вынуждены сделать шаг назад и начать протирать глаза. Пока они этим занимались, Меркс додумался до того, что нужно просто взяться рукой за ту же лопату и подтянуться. На чем и полетел. Потому что на такое распределение нагрузки лопата уже никоим образом не была рассчитана.
Дуракам везет. И в данном контексте это не про Меркса, а про всех остальных. То что сверху падал Меркс — неприятно, но ерунда. Высота шесть метров при полуметровой куче дутиков на полу несерьезна и вызывает ассоциации разве что с цирком. При взгляде на лопату, врубившуюся своим заточенным острием в глиняный пол сантиметров на двадцать посередине всего этого скопления народа, ассоциации возникали уже совершенно другие. Как-то непроизвольно все начали невразумительно мычать и с сомнением ощупывать свои каски — ведь ни одна бы не выдержала.
Из прострации всех вывел громкий мат Меркса, требующего медицинского осмотра. Ничего сломано не было, так что после часового отлежательства и принятия чая, стопки и пары таблеток анальгина, он был уже в форме и уполз обратно на свой лагерь. Так среди кап-кутанской братии появился первый (а пока и последний) член международного клуба летающих спелеологов.
Самое смешное, что дыра, вокруг которой разворачивались эти события, со следующей попытки (через два года) все-таки была покорена Балашихинскими ребятами, но видимый сквозь нее ход затупиковался через пять метров в обе стороны.
На этом официальная история северного прорыва заканчивается. Неофициально был еще один момент, но о нем я расскажу в истории о стыковке пещер. Проход в очень уязвимые северные районы был перекрыт покапитальнее, экспедиции туда были прекращены, и только несколько раз туда устраивались короткие экскурсии для тех гостей в наших экспедициях, кому ну очень хотелось все это показать.
ПЕЩЕРА С ХАРАКТЕРОМ
Исполнение желания, конечно, должно бы доставить наслаждение, но, спрашивается, кому?
Каждая пещера имеет свой собственный характер, и иногда довольно экзотический. На Кугитанге пещера с нестандартным характером ровно одна — Геофизическая. Если сравнивать с людьми, то эту пещеру можно сравнить с красивой стервой — манит, а коснись — потом не отмоешься.
К такому явлению природы нельзя подходить с традиционными мерками, поэтому мне представляется вполне резонной попытка описать историю этой пещеры будет как бы со позиций стороннего наблюдателя — тем более, что мой собственный вклад в ее исследование равен нулю, и я могу быть хоть отчасти объективным.
Пещера эта, известная также под названиями Зимняя, Каменный Цветок, Гюль-Ширин, и плюс еще пяток названий, вызывает совершенно особый интерес среди других пещер системы. Уже по этому разнообразию названий видно, что истории, связанные с этой пещерой, не могут не быть увлекательными. И это действительно так.
В реальности это — единственная из крупных и красивых пещер массива, открытая достаточно недавно, чтобы до нее не добрались самоцветчики, и тем самым это — единственная пещера, в которой красивые и не порушенные места начинаются от самого входа. И это — единственная пещера, в которой сохранились во всем своем великолепии огромные люстры из гигантских гипсовых кристаллов, создавшие славу пещерам Кугитанга и практически везде уничтоженные.
У нее есть еще несколько достоинств. Во-первых, объемы. Пещера подходит своим орографически верхним концом на небольшой глубине под один из крупных каньонов, и это еще в недавнем прошлом приводило к перехвату пещерой такого количества воды, что практически все глинистые отложения из ближней части были вынесены, а обвальные просели и тоже отчасти были измельчены и вынесены. В результате Геофизическая имеет практически на всем своем исследованном протяжении объемы, сравнимые с которыми встречаются в остальных пещерах системы только фрагментарно — в виде отдельных залов. Суммарно объемы, конечно, не так велики — вся протяженность пещеры составляет четыре с небольшим километра, но — выглядит грандиозно.
Во-вторых, что для нас гораздо важнее, пещера практически не исследована и является в некотором роде резервом. В остальных пещерах системы поиск и вскрытие нового участка сопряжены с длительными поисками и раскопками — все, что можно было легко сделать, уже сделано. Здесь же нельзя исключить возможности наличия даже просто незамеченных галерей. И все потому, что столько вокруг Геофизической было наверчено скандалов и конфликтов… Словом, пока они не утихли, ни одна из серьезных групп в нее и не суется, разве что иногда заходят пофотографировать. Сам я именно из этих соображений впервые попал в нее только в 1990 году, спустя пять лет после ее открытия. Когда экскурсия была одновременно предложена местным начальством из Гаурдака, контролирующим эту пещеру, и двумя из ее первопроходцев. До совпадения этих факторов мои этические принципы просто не позволяли мне соглашаться на такую экскурсию.
Итак, по порядку. Входная щель была, собственно говоря, известна очень и очень давно. Не знаю, видел ли ее Ялкапов, но в этой части плато он нашел пару пещер и отзывался о перспективах участка с оптимизмом. Когда я работал в 1978 году в самоцветной экспедиции, мы там проводили поисковку и тоже
