Утешь меня последним утешеньем, о Дейзи, о последняя из жен, здесь говорящая по-дорисбургски,а я — последний из мужей, который поймет, когда ты радостно лепечешь с приманчивостью птичьего манка. - Фантазмы — кайф что надо, — шпарит Дейзи, - паркуй сюда, нагейгеряем лондо,я голодна и оголдую гонда,а гладь на платье оголдеть как мондо.Я думаю: фотонотурбом стертмой милый Дорисбург с лица земли.Да будет мир хотя бы в мире Дейзи.Не трону очарованный мирок,в котором Дейзи все еще живет,беспечно занимается любовью,придя в экстаз от йурга. — Дейзи, Дейзи,уж несколько часов, как ты вдова,вдова разрушенного Дорисбурга.Мурлычем вместе «Песню чугуна», ту самую, что в Гонде сложена, а город Гонд дотла сожгла война. Лепечет Дейзи радостно, беспечно, от головы до ног сотворена для йурга и для славословий йургу.Я был бы зверем, если бы разрушилтот теплый очарованный мирок,что создан сердцем, любящим любовь.Хмельно болтая, Дейзи засыпает,и Аниара оцепеневает,но не от сна. От ясности вселенной,от ясных мыслей о Земле бесценной.Спит Дейзи беззаботно. Аниараот ясности зашлась, как от кошмара.
28
Когда был уничтожен Дорисбург, два днятерзали Миму сильные помехи.Скопление позора над Землейне мог пробить вебен. На третий деньпросила Мима выключить ее.А на четвертый день дала советкасательно трансподов кантор-блока.И лишь на пятый день, придя в себя,показывала мирную планету,работали все блоки очень четко.Былая мощь как будто к ней вернулась.И день шестой настал. Из блоков шум донесся, -я никогда его не слышал прежде —индифферентный тацис сообщил,что он ослеп — и самоотключился.Внезапно Мима позвала меняза внутренний барьер. Иду,готовый к худшему, и содрогаюсь.Стоял я перед ней, похолодев:она была в ужасном состоянье.Вдруг фоноглоб ее заговорилна языке, который до сих пормы с Мимой всем другим предпочитали:на тензорном могучем языке.Она сказать просила Руководству,что ныне со стыда она горит,как камни. Ибо позабыть не в силахни вопли искореженной Земли,
