соски ее в блестящем черном лаке — два зеркальца для культовых огней.Давненько не мурлыкает тигрица, судьба в засаде ждет ее, как тать,ей предстоит со злоязычьем биться, отступников немилостью карать.Еще красива жрица, это ясно,но дни придут — всему свои пределы,—и бикинильник явит не соблазны,а лишь пороки вянущего тела.Уже от взглядов жрица укрывает последние к святилищу подходы, бирюльки из Ксиномбры украшают все то, что привели в негодность годы.А богомольцы между тем глазасты, иной тайком нет-нет да усомнится. Теперь при отправленье культа часто простаивает лоно главной жрицы.Расческу Либидель, дрожа, берет, и будда-кошка будто жжет живот. Но может быть, объем груди завидный и бедер красота — ее оплот — помогут продержаться ей хоть год, теперь, когда по всем приметам видно, что осень поджидает у ворот?Одета в дамастин и бархаталь,конфетка Йаль чуть-чуть в сторонке ждет.Она юна, ей времени не жаль.Однажды в звездопад, в свой лучший год,старуху Либидель заменит Йаль.
39
Однажды утром в гупта-кабинете, кривыми Йендера поглощена, открытье совершила Изагель, которого никто не ожидал.На крик ее я кинулся к столу, где только что она свое открытье в устойчивую форму облекла и, радостно крича, прижала к сердцуживую трепыхавшуюся мысль, нежданное дитя своей любви — любви к Великому Закону Чисел.Я осмотрел дитя, найдя его математически-жизнеспособным, как все, что создавала Изагель — вернейшая из слуг в усадьбе чисел.Открой она такое в долах Дорис,и если б долы Дорис были местом,где может мирно жить художник чисел —перекроило бы ее открытьевсе гупта-матрицы и все ученье.Но здесь гиперболический закон приговорил нас к вечному паденью, и этому открытью сужденоостаться отвлеченной теоремой, блестяще сформулированной, но приговоренной падать вместе с нами все дальше, к Лире,— и потом исчезнуть.Сидели мы и думали: как много могло бы дать внезапное открытье, когда б не заточение в пространстве, когда бы не паденье в пустоту. И грустно было нам, но и тогда мы не могли не радоваться мысли, а радость чистой мысли будет с нами,пока мы пребываем в бытие.Но Изагель порой глотала слезы,
