Аниара

63

Я часто видел женщину из Гонда
сидящей с мужем в зале наблюдений;
они узлы держали наготове,
годами приземленья ожидая.
На эту пару многие смотрели
с иронией космически-холодной,
но муж с женой смиренно ожидали,
когда же станет видно берег Лиры.

Простые их сердца не забывали
ни запах тмина от родных лугов,
ни хлеб, который женщина пекла
в печи, теперь навек осиротевшей.

Вперяя взгляд в Космический Проспект,
сидят, припав друг к другу, много лет —
никто из смертных не заметил, сколько —
отмет прошедших лет как будто нет
на муже и жене — лишь седина.
И вот осталась женщина одна.
Сидит, о прошлом думает она:
как жили в Гонде люди в старину,
покамест не покинула страну
Последняя Чета под вой сирен,
начав бессрочный бег от милых стен.

На взлетном поле Голдона они,
в слезах припав друг к другу, навсегда
долине Дорис молвили «прости»,
с молитвой поручив себя Судьбе.

Я наблюдал: сидит из года в год,
сидит вдова безмолвно у окна,
а мы, в Земле Обетной изуверясь,
из этого окна ведем пальбу,
нацелясь хитроумно на Судьбу. 

64

Сгорели мы в Ксиномбре.
Сгорели — поумнели.
Мы будем вам являться,
чтоб вы нас не забыли.

Как снег, шел пепел. Памятник Ксиномбре
за годы вырос.

Очнетесь вы — ваш грех из нашей муки
мы тянем к вам:
обугленные руки.

Столб пепла из Ксиномбры шел
по Ринду,
на пятый день достиг он моря,
а на седьмой пришел на мыс Атлантис.
Но и в открытом море
спасенья людям не было:
медузы умерли,
и осьминоги всплыли на поверхность.

И пепел лег на водяное зеркало,
как ряска смерти.

И демоны, и водяные ангелы
все умерли равно.

Теченьем мысли были боги втянуты
в гольфстримы смерти.

Молотом знаний
жахнул гений-мясник
в убойное место Ксиномбры.
В третий раз она умерла.
О, драгоценность.