Ключников грамотно координировал атаку двух «Корсаров». Делая все возможное, чтобы самолеты не нанесли случайный удар по ним, он молился только о том, чтобы не потерять сознание от терзающей его невыносимой боли в ноге. Продвигаясь следом за отступающим врагом, пораженным внезапно пришедшей помощи в столь труднодоступной для авиации местности, группа искала обходной путь, только бы не возвращаться прежним путем. Зеленых Беретов с первых дней в учебке учили никогда не повторять пройденный маршрут и всегда по возможности менять его, чтобы противнику было тяжело устроить западню и вычислить направление движения. Высоко в горах постоянно маневрировать и уклоняться от первичного курса, было невероятно сложно и не только из-за выматывающих спусков и подъемов. Большинство мест в горах труднопроходимы, а некоторые так и просто непреодолимы. Узкие ущелья идеальные места для засад и любой уважающий себя командир будет всеми силами избегать их. Здесь не было растительности, а та, что была, не годилась для скрытного передвижения отряда. По сути, все люди были на виду, и спрятаться было негде даже с использованием мимикрирующих накидок и идеального для подобной местности камуфляжа «Диджитал» распространенного в горных частях спецназа.
– На двенадцать часов! Четверо уцелевших. – Выкрикнул бегущий впереди Серебряков, припадая на одно колено. Выдвинув короткий обрубок гранатомета, лейтенант мгновенно окутался дымным выхлопом от вылетевшей из ствола осколочной ракеты. Укрывшись в перекате за каменную стену дома, Михаил лихорадочно стал перезаряжать гранатомет. Двое прикрывающих его бойцов автоматными очередями добили двух выживших внутри дома вьетминцев. Завывающие над головой самолеты, словно две сказочные Баньши кружили по спирали вокруг горы, пока один из них после короткой вспышки вдруг не развалился прямо в воздухе на несколько частей. Изуродованный попаданием ракеты дырявый фюзеляж еще какое-то время печально кружил, словно лист на ветру, прежде чем рухнуть на дно окутанного туманом бездонного ущелья. Среди вьетминцев раздались радостные крики, и они с удвоенными силами открыли огонь вслед второму самолету. Ловко маневрируя над пиками гор, пилот заложил мертвую петлю, после чего метким залпом неуправляемых ракет накрыл в ущелье подкрепление вьетминцев из пятидесяти с лишним человек. Но на этом его удача закончилась. На вершине скал хорошо замаскированные пулеметные расчеты старались яростно нащупать сверкающими очередями ненавистный крылатый силуэт, уничтоживший почти сотню их товарищей. Пока пулеметчики отвлекали пилота, навстречу самолету поднялось сразу с дюжину ракет «земля-воздух» выпускаемых из портативных установок ПВО. Увернувшись от нескольких пронесшихся мимо серебристых стрел, пилот не учел, что эти новые высокотехнологичные ракеты взрываются не от соприкосновения с целью, а на определенном от нее расстоянии. Влетев в облако осколков, самолет мгновенно получил множество сквозных отверстий и утратил герметичность кабины. Раненый пилот отчаянно пытался покинуть горящую машину, но в самолете заклинило катапульту. Тогда снова восстановив контроль над потерявшим было управление самолетом и, смирившись с неизбежной смертью, пилот совершил героический поступок – смело направил свою птичку прямо в скопление зенитчиков – решив таким образом захватить с собой на тот свет как можно больше врагов. Пилот своим поступком вызвал уважение даже у врага – тех, кто выжил, разумеется. Оставляя за собой чадящий хвост дыма, самолет на полной скорости врезался в гору, разбросав во все стороны огненные протуберанцы взорвавшихся топливных ячеек и сдетонировавших боеприпасов. Что и говорить, победа вьетминцам досталась дорогой ценой.
Перекинув через плечо руку раненого Ключникова, капитан Мак Милан буквально тащил его на себе, ибо парень был практически на грани потери сознания. Быстро ощупав его одежду и наткнувшись на кровавые пятна на бедре правой ноги, быстро провел сканером над затянутой искусственной кожей раной. Сканер обнаружил осколок, застрявший недалеко от кости. Парень потерял очень много крови и находился на грани потери сознания.
– Потерпи еще немного, сынок. – Похлопав по щеке Ключникова, чтобы тот пришел в себя, капитан сочувственно добавил. – Мы вытащим тебя. Просто продержись и не засни, иначе больше не проснешься. Вы сегодня все хорошо сражались. Большего, я не вправе и желать.
– Мак, нам навстречу двигается группа. Их там человек тридцать. – Доложил по рации Серебряков. – Вместе с партизанами замечены горцы и несколько старейшин.
– Установи вдоль тропы несколько осколочных мин. Нам нужны языки.
Староста деревни в сопровождении нескольких других старейшин, яростно доказывал молчаливому командиру партизан, что гаиджинов необходимо было пленить, а не убивать. Что живыми они стоят намного больше чем мертвые. На что командир партизан им возразил, сказав, что они так и собирались поступить, если бы их не заметил один из наблюдателей.
Дистанционно подорванные заряды мастерски уничтожили вооруженную до зубов охрану, оставив в живых лишь командира повстанцев и трех горцев оглушенных взрывами. Когда они пришли в себя, над ними возвышался, словно языческий бог в царстве теней мрачный капитан Мак Милан зловеще пробуя остроту своего виброножа на куске дерева Хань по твердости не отличавшегося от кости. Мак Милан ни о чем не спрашивал и ничего не говорил, но от его взгляда пленникам сделалось не по себе. Они лежали связанными по рукам и ногам в какой-то сырой и темной дыре, откуда с потолка свисали отвратительные фосфоресцирующие сталактиты слизи, медленно колышущиеся, словно под порывами невидимого ветра.
– Сейчас вы узнаете цену предательства и вероломства. – Сказал Максим, медленно приближаясь с ножом к пленным, и от его взгляда им сделалось по настоящему страшно.
Услышав в пещере нечеловеческие вопли и визг боли, Ключников превозмогая боль, хотел пойти посмотреть, что там происходит, но твердая рука Серебрякова удержала его на месте. Посмотрев в глаза лейтенанта, он увидел, как тот отрицательно мотнул головой, запрещая проявлять инициативу и совать нос, куда не просят.
Остальные бойцы группы «Байкал» на шум не повели и ухом, напряженно всматриваясь в негустой подлесок в трехстах метрах выше по склону. Там двигались разряженными цепями фигурки вьетминцев идущих по их следу. Прошло, наверное, еще минуты две или три, прежде чем из пещеры появился капитан, с бледным как у покойника лицом. Пряча на ходу окровавленный нож в ножны, не говоря ни слова, сделал знак следовать за ним.
Через несколько минут к пещере вышла большая группа вьетминских солдат в количестве пяти десятков человек. Закинув в пещеру несколько свето-шумовых гранат, они ворвались следом и остановились, ужаснувшись открывшимся их глазам зрелищу способным повергнуть в благоговейный трепет даже серийного маньяка-убийцу. На полу валялись безрукие, безногие, со вспоротыми животами окровавленные тела еще живых людей. Вокруг шеи каждого были намотаны сизые кишки уже облепленные насекомыми. А когда солдаты попробовали поднять несчастных с пола и оказать им помощь, в пещере прогремел мощный взрыв, обваливший свод и похоронивший пот десятками тонн гранита шестерых солдат.
– Позовите сюда Лонг Чана! – яростно приказал командир группы чудом оставшийся в живых. Во время взрыва он стоял у входа, поэтому взрывная волна его просто отбросила назад, слегка контузив. Отдавая резкие как удар хлыста команды, он про себя дал страшную клятву, что догонит этих зверей в человеческом обличии и публично совершит с ними тоже, что они сделали с несчастными пленниками, но перед этим вырвет им языки и кастрирует. Чтобы в загробном мире над ними потешались, а они не могли ничего сказать в ответ.
– Ушли на север, господин. – Быстро доложил лучший следопыт в отряде по кличке «Кобра». Его так прозвали, за то, что он в одиночку жил в джунглях, питался насекомыми и бамбуковыми крысами, голыми руками ловил ядовитых змей и поедал в сыром виде. Это был худой до изнеможения, невероятно жилистый человек неопределенного возраста, считавшимся лучшим следопытом и снайпером. На его счету числилось несколько сотен убитых врагов. Одетый лишь в набедренную повязку, меховую накидку и кожаные сандалии, он был безразличен к удобствам, но свою любимую трофейную винтовку М1 с ручной перезарядкой холил и лелеял как родную жену или дочь. Если для него и существовало на этом свете божество, то он его всегда носил за спиной в кожаном чехле, после каждого убийства делая на пластиковом прикладе неглубокие зарубки. Он почти все свободное время проводил в джунглях в одиночку в поисках очередных «гамбургеров» – так он презрительно называл солдат Анклава, к коим питал жгучую ненависть. За один только сезон охоты в районе Железного Треугольника за ним были признаны семьдесят покойников, в том числе восемь за один день. Однако сюда включались только доказанные случаи. А среди
