Правда, и Ермаш был не в восторге от этого проекта.
— Если хочешь — делай, только без иностранца, с четкой социальной характеристикой героини. Избегай мелкотемья. Перенеси действие из Москвы в Ленинград, — предупредил он.
Поясняю: в сценарии героиня должна была уехать из СССР с австрийцем (в Москве был известен конкретный случай, о котором и писал Валуцкий).
Мы сдались. Не иностранец — так наш дипломат!
Вот еще одна сцена — для довершения картины моих похождений в Госкино.
Сижу в коридоре в глубоком продавленном кресле, ожидаю высочайшего вердикта.
Подходит член редакционной коллегии Раиса Соломоновна Зусева.
— Вот сижу в позе советского кинематографиста, — говорю я ей. — Три дня...
— Да-да, — многозначительно отвечает Зусева, — в этом же кресле, как сейчас помню, сидел Василий Шукшин... Как раз перед своей смертью...
Дальнейшие события носили характер затейливый и странный.
На главную роль я пробовал разных актрис: Андрейченко, Сафонову, Догилеву... На худсовете меня убедили в том,
что лучше других подходит Наталья Андрейченко. В пару к ней утвердили Сергея Шакурова. Были сшиты костюмы, Андрейченко приезжала на примерку. И вот группа отправилась в экспедицию в Выборг.
В Выборге мы ждали исполнительницу главной роли, которая в это время снималась в Суздале в советско-американской картине режиссера Лари Шиллера «Петр Первый». Но прошел день, второй, третий, неделя... А Наташа все не появляется.
Вдруг из Суздаля звонит тамошняя ассистентка и сообщает, чтобы мы Андрейченко не ждали. «Понимаете, у них с актером Максимилианом Шеллом роман», — конфиденциально шепчет она.
Наш проект затрещал по швам...
Кстати, потом Андрейченко в какой-то телевизионной передаче сказала, что я, «будучи секретарем парткома „Ленфильма', отстранил ее от роли за связь с иностранцем».
Срочно была вызвана вторая кандидатура, показанная худсовету, — Елена Сафонова. В то время она только начинала сниматься в кино, ее никто еще не знал. И вот на площадке появляется бледная, худая и замученная Лена. По роли, вроде бы ничего, но по-человечески это никуда не годилось.
Нам пришлось остановиться.
Первым делом я повез ее в Стоматологический институт на Невском... Через неделю она была готова к съемкам.
Сергей Шакуров, утвержденный в паре с Андрейченко, странно отнесся к своей новой партнерше по фильму. «Не мой человек»,— сказал он наотрез.
Я понял, что ансамбля не получается, хотя Шакурова мы начали снимать еще до приезда Сафоновой. Пришлось искать мою палочку-выручалочку — Виталия Соломина, очаровательного «доктора Ватсона».
Полтора месяца моя ассистентка Таня Бузян не могла нигде найти Виталия.
Он появился в Ленинграде, когда уже шел первый снег в конце октября.
21-го он прочитал сценарий. В тот же день мы сняли с ним эпизоды у Банковского мостика, а 26-го за один световой день — все эпизоды в Выборге.
Как и подобает «доктору», он выполнил функцию «неотложки».
А от Шакурова в фильме остались только ноги в сцене рыбалки. Туловище уже принадлежало Соломину...
Соломин сыграл решающую роль в «Зимней вишне», поскольку с ним мы точно определились в теме. Виталий должен был сыграть мужскую несостоятельность. Это было актуально в брежневское застойное время.
В одном из интервью Виталий говорил: «Что касается моего героя Вадима, то он нежизнеспособен. Он не может, не умеет толкаться локтями, пробивая себе дорогу... Ему мама нужна. И вот эта любовница, Ольга, она ему как мама...»
А один из зрителей из города Орла по имени Александр написал: «...Я был удивлен тем, что этот фильм снял режиссер-мужчина. Извините, но это предательство!»
ЖЕНСКИЙ ВОПРОС
Это Пушкин... Девятнадцатый век.
Женщины и теперь определяют и украшают нашу жизнь, на них она и держится.
И не только наша. С каждым годом все большее число стран в мире возглавляют женщины.
К мужскому населению отношусь скептически. Мне оно, в общей массе, не нравится. Эта масса либо такая, как мы показали с Соломиным в «Зимней вишне», — безвольная, бесхарактерная, ленивая. Либо — уже в нынешние времена — жадная, склонная к насилию и криминалу.
Фильм «Зимняя вишня» — это мои счеты к нашему мужскому населению периода брежневского застоя. Ко всем этим младшим научным сотрудникам, ничего не делавшим, курившим в коридорах всевозможных НИИ, получавшим пайки-заказы в полиэтиленовых пакетах...
Страну тянули женщины. Вынашивали, рожали и растили детей. Между прочим, половина женщин Советского Союза были в то время незамужними, и половина этих незамужних женщин были матерями- одиночками. Такова статистика...
Тема была модная. Фильмов с названиями типа «Одиноким предоставляется общежитие» было много.
Однако, чтобы хорошо написать, надо, как говорил Достоевский, «заголиться», полностью признаться во всех своих грехах.
Сила «Вишни», как я это теперь понимаю, в отличие от многих фильмов того времени, — в нашей с Володей откровенности. Рассказана история, которую оба мы знали не понаслышке, оба ее прожили.
Еще Бернард Шоу сказал: «Человека, который всю жизнь любит одну женщину, следует отправить к врачу, а может, и на виселицу».
Есть разные пути разрубить тревожную для всех ситуацию — адюльтер. Можно уйти из старой семьи, добившись официального развода. Но при этом становятся несчастными, страдают не только основные «фигуранты», но и другие близкие люди. И прежде всего дети.
Есть другой путь — честный путь добра и справедливости.
Лично мне был известен такой пример. Ленинградский архитектор Владимир Алексеевич Щуко
