аматонги. Но страна с ее бесценным и никем не ограниченным правом на бухту Делагоа должна принадлежать Англии, поскольку, кто бы ни являлся владельцем земель свази и аматонгов, со временем и наверняка будет являться и владельцем Делагоа. Далее следует помнить, что в сложившейся ситуации у нас уже появились определенные права на земли аматонгов. Они считали Кетчвайо своим сюзереном, и, как мне кажется, следуя его примеру, Замбила была назначена регентшей на период, пока ее малолетний сын не достигнет совершеннолетия. После того как мы аннексировали то, что осталось от Зулуленда, сюзеренитет Кетчвайо соответственно перешел к нам.
Между тем разве не помогло бы делу подписание прямого договора с португальцами? Еще совсем недавно Делагоа можно было приобрести за очень умеренную «цену», но те золотые времена миновали, а вместе с ними уплыли и возможности из рук, которые были заняты тем, что плели паутину партийных интриг. Теперь ситуация изменилась. Делагоа не представляет для Португалии большого интереса, кроме как в смысле престижа. Португалия всегда относилась к бухте с безразличием, впрочем как и к другим своим африканским владениям, и вряд ли изменит свое отношение в будущем. Но бухта Делагоа жизненно важна для Англии, и Португалия это прекрасно понимает. Если она нам нужна, мы должны за нее заплатить, если не наличными, что могло бы задеть национальную гордость Португалии, то с использованием любого другого эквивалента. Бесспорно, держава, подобная Англии, могла бы найти способ оказать услугу такой стране как Португалия взамен за эту незначительную уступку. Или можно было бы произвести обмен территориями. Возможно, Португалия согласилась бы на некоторые наши владения на западном побережье Африки или на пару островов в Вест-Индии. Трудно поверить, что нельзя найти выхода из сложившейся ситуации; если выхода действительно нет, то его следует найти, иначе придется примириться с потерей возможности торговать на африканском континенте.
Читатель, проследивший вместе со мной этот краткий обзор последних событий в Южной Африке, наверное, понял, насколько все взаимосвязано и сложно, сколько переплетается там всевозможных интересов, насколько широк их охват и глубоки последствия. В этой огромной стране ведущая роль по- прежнему принадлежит Англии. Безусловно, ее престиж значительно подорван и, к сожалению, ее позиции уже не такие, какими они были лет восемь-девять тому назад. Но она все равно остается ведущей державой, и если вдруг со стороны отдельной части буров появится враждебность, она сможет, несмотря на многочисленные преступления, совершенные против них, возбудить в каждом туземце любовь к ним и уважение, за исключением, пожалуй, нескольких корыстолюбцев и интриганов. События последующих двадцати, а может быть, и десяти лет покажут, сохранит ли Англия свою ведущую роль или же Южная Африка превратится в ненавидящую англичан великую голландскую республику. Правда, есть и такие люди, которые, называя себя англичанами, охвачены странным нетерпением причинить своей стране зло в угоду ее врагам, провоцируя мятежников на незаконные действия против верноподданных ее величества, и для которых последнее обстоятельство было бы наиболее желанным, о чем они не стесняются открыто заявлять. Таким лицам нам нечего сказать. Пусть идут себе ложным путем, вызывая недоумение у порядочных людей и рискуя быть проклятыми будущими поколениями.
Обращаясь к людям, придерживающимся старых, традиционных взглядов, я бы хотел спросить у них, что они думают о возможных последствиях такой политики. Для нации эти последствия были бы самыми катастрофическими, для туземцев они означали бы полное разорение и, как резонно заметил м-р С. Литтл в своей работе по Южной Африке, сославшись на то, что «лучший аргумент – это деньги», они означали бы потерю рынков сбыта.
Однако беды можно избежать; малодушие и ошибки прошлого пока еще исправимы; возможности для этого имеются. Перед нами стоит масса проблем, среди которых главные – это Трансвааль, бухта Делагоа и, наконец, самая массовая по своей численности голландская партия в Капской колонии. Когда мы со своей манией введения представительных институтов протолкнули в Капскую колонию свое правительство, мы практически предоставили себя воле случая – не уверенные в том, как может повести себя антиправительственное большинство. Возможно, что в будущем такое большинство потребует от английского кабинета отделения Капской колонии от империи, и вполне вероятно, что его молитвы будут услышаны теми, для кого свято только одно – права большинства, и особенно неспокойного мятежного большинства. Но нельзя допустить, чтобы население страны поддалось подобным настроениям. У туземцев тоже есть право голоса и они могут по-своему распоряжаться своей землей и богатствами. По численности они в три раза превосходят белое население, и пусть тот, кто сомневаться, пойдет и спросит у любого туземца, проживающего от Замбези до бухты Алгоа, кого бы он хотел видеть своим правителем – королеву или буров, и послушает ответ. Когда встал вопрос о возвращении Трансвааля, мы много наслушались о правах тридцатитысячного населения буров, а о правах миллиона туземцев, которые проживают с ними в одной стране и которым она испокон веков принадлежала, мы не услышали ни слова. И все же, если читатель обратится к той части книги, где рассматривается этот вопрос, он увидит, что у них было свое мнение и достаточно твердое.
Нельзя сказать, что в Капской колонии преобладают исключительно антиправительственные настроения, и свидетельством тому явились многочисленные бурные митинги лоялистов, выступавших против попытки местного кабинета признать в интересах партии патриотов недействительной деятельность м-ра Маккензи в Бечуаналенде.
Тем не менее существует опасность возникновения движения при поддержке представителей компании «Африкандер Бонд» и их сторонников, поставивших перед собой цель отделить колонию от империи, а также вынашивающих иные планы, в равной степени фатальные для интересов империи; в такой ситуации английское правительство должно быть готово запретить их деятельность и поставить на этом точку. Мы не можем позволить себе лишиться запасного пути, связывающего нас с Индией, и отдать эти обширные земли в руки врагов, от которых они, во всей вероятности, перейдут в руки торговых конкурентов. В данном случае единственное, что следовало бы сделать, – это проявить твердость. Если один раз дать понять, что английский кабинет не бросает слов на ветер и что обещания, произнесенные от имени королевы, не будут нарушены очередной командой политических деятелей, избранных на иной платформе, то тогда наступит конец всем изменам и волнениям в Южной Африке. А пока лоялисты, у которых еще свежи в памяти воспоминания о событиях недавнего прошлого, остаются в нерешительности, не уверенные ни в себе, ни в том, что им на родине окажут поддержку, в то время как провокаторы и экстремисты с каждым разом становятся все наглее.
Наша партийная форма государственного правления, какими бы преимуществами она ни обладала, если таковые вообще имеются, применительно к внутренней политике является злейшим противником благополучия и процветания наших колоний, резко меняющиеся ситуации в которых, особенно за последние годы, часто используются для осуществления нападок на своего соперника. Разве не могут две влиятельные и солидные партии прийти к общему согласию в отношении управления делами колоний, особенно южноафриканских, не вступая в свои партийные игры? Разве нельзя сделать так, чтобы политика ведомства по делам колоний находилась под надзором комиссии, в состав которой входили бы не сменяющие друг друга, как призраки, министры, а представители разных политических течений, ответственные не перед партией, а перед парламентом и народом? Лорд Розбери и м-р Чемберлен, к примеру, являются радикалами; но, оставив в стороне партийные интересы и крайности, зададим вопрос, разве их взгляды на колониальные проблемы так уж сильно отличаются от взглядов, скажем, сэра Майкла Бика и лорда Карнарвона, чтобы исключить возможность этим четырем джентльменам вместе работать в составе комиссии? Конечно же, нет; и возможно, наступит день, когда восторжествует здравый смысл и страна возьмет на вооружение такую систему, которая позволит управлять делами колоний на прочной и интеллектуальной основе в целях дальнейшего развития взаимовыгодных интересов империи и зависимых государств. Если это произойдет, то этот день будет самым счастливым днем для всех, кто в этом заинтересован. А пока необходимо предпринять следующий ответственный шаг, который бы имел большое значение не только для империи, но и принес бы огромную пользу Южной Африке. Речь идет о назначении верховного комиссара, который бы защищал интересы всей империи, а не только колониальных государств. Целесообразность такого назначения умело обоснована м-ром Маккензи в последней главе своей книги «Южная Африка», на что правительству непременно следует обратить свое внимание. По своим полномочиям верховный комиссар не заменяет ни губернаторов колоний, ни администраторов на территориях туземцев, хотя при решении вопросов государственной важности они главным образом ответственны перед ним. В настоящий же момент там нет никакой централизованной власти, кроме
