июня, и уже на второй день войны Кути вступил в спор с Шароном из-за нападения на сирийские зенитные ракеты в долине Бекаа. Кути считал и открыто об этом говорил, что это может привести к настоящей войне с Сирией. Он выступил против плана, над которым Моссад так тщательно работал с ливанцами в предшествующие годы. Правящей клике в Моссад стало ясно, что надвигается на нее, если этот человек возглавит бюро. Кое-кто решил, что это не должно произойти.
– Кути был моим лучшим другом, – прошептал со злостью генерал.
Эфраим продолжал: – У него были друзья в Моссад. Люди, которые готовили бумаги для анализа ситуации, чтобы он смог быстро принять необходимые меры сразу после официального вступления в должность. Жизнями молодых солдат больше не нужно было бы жертвовать, бросая их как пушечное мясо на войну в Ливан, ради желаний правых и созданного и управляемого там их кликой в Моссад государства. С их философией «Баланса слабости» они думали установить свою власть за спиной марионеточного режима Жмайеля, но они забыли то, что в Ливане знает каждый ребенок: любой может проглотить Ливан, но никто не сможет его переварить.
Было понятно, что господству правящей клики угрожал быстрый конец. Стоило бы Кути перенять контроль, то он честно сообщил бы правительству и Шарону действительную оценку положения вещей, а Шарон наверняка не захотел бы стать первым израильским министром обороны, который проиграл войну. Эфраим снова сделал паузу и отпил кофе. – Удобный случай представился 10 июня. Армия вошла в пригороды Бейрута, и наступило перемирие. Кути, назначенный шефом Моссад, но еще не вступивший в должность, хотел совершить прощальный визит к своим войскам в Ливане. Моссад была поручена организация этой поездки.
– Почему Моссад, а не ЦАХАЛ[20]? – спросил я.
– Потому что в это время его безопасность уже относилась к компетенции службы безопасности Моссад, а не военных.
– Если бы мы отвечали за его безопасность, он и сейчас был бы жив, – бросил генерал.
– Они спланировали посещение на следующий день, – тихо рассказывал Эфраим. – Когда он прибыл на место, его убили из засады. Стрелявший, четырнадцатилетний мальчишка, был на месте застрелен телохранителями.
– Ты сошел с ума! Я вскочил. – Это безумие, я знаю, что это был несчастный случай. Я не мог поверить тому, что услышал от него. Это просто казалось слишком дьявольским.
Он посмотрел мне прямо в глаза и тихо сказал: – У парня нашли фотографию Кути. Кто еще мог знать, что Кути будет именно там и тогда, кроме людей, которые готовили его маленькую поездку? Это они его убили, в этом у меня нет ни малейшего сомнения.
– И ты ждал все эти четыре года, чтобы рассказать именно мне об этом?
– Нет, ты – последний шаг, который мы предпринимаем. Ты можешь себе представить, что работать против Моссад изнутри организации – не самое простое дело в мире.
– И что, никто так и не спросил, как в карман мальчишки попала фотография Кути?
– Эту информацию скрыли от комиссии по расследованию инцидента, информацию, которая без тени сомнения доказывает, что это действительно был не несчастный случай, а преднамеренное убийство.
Я снова сел на кровать. По лбу катился холодный пот. То, что рассказывал Эфраим, было невероятно. Верхушка Моссад составила заговор, чтобы убить своего вновь назначенного шефа?
– Ты сошел с ума!
– Он не сошел с ума, – сказал генерал. – Я знаю это, потому что он не единственный, кто мне об этом рассказывал. Я еще больше узнал об этом, когда в начале 1985 года допрашивал пленного боевика «Хисболла» в Южном Ливане. Он рассказал, как он, служа в милиции «Амаль» у Наби Берриса, вместе с одним мальчишкой получил задание убить израильского генерала. И я говорю тебе, этот человек не врал.
– Как ты мог это знать?
– Потому что он знал, что все равно умрет, и речь шла лишь о том, продлится ли это целую ночь или только пару минут. И он думал, что я и так об этом знал.
Я несколько секунд посмотрел на генерала, а затем снова обратился к Эфраиму.: – А как получилось так, что вы не пошли с этим к премьер-министру?
– Чтобы сказать ему: «Господин премьер-министр, руководство Моссад, мой босс и некоторые его фавориты только что захватили правление в Моссад и убили нового назначенного Вами шефа»? И, как ты думаешь, что он бы мне на это сказал: «Спасибо, что ты рассказал мне об этом. Я сейчас позвоню этому ублюдку и уволю его?» Кроме того, тогда шла война. И в течение максимум одного или двух дней со мной произошел бы такой же несчастный случай.
– Откуда я должен знать, что не именно вы подстрекаете меня к бунту и не вы сами хотите совершить путч?
– Ты должен мне верить. Мы не можем действовать без кого-то «со стороны».
– Я весь внимание.
– Я думаю, пришло время перекусить, – сказал Эфраим.
Я не был голоден и я охотнее послушал бы продолжение его рассказа, но я решил: пусть будет, как он хочет.
– В гостинице есть ресторан, – сказал я. – Я только надеюсь, что обед здесь получше, чем завтрак.
Оба засмеялись. – Нет, – сказал Эфраим. – Я не думаю, что мы должны вместе идти есть. Все же возможно, что за нами наблюдают, и мы не можем себе позволить «засветиться». Рами принесет нам что- то. Он повернулся к генералу. – Ты сделаешь это?
– Я уже иду, – медленно сказал генерал, с трубкой во рту. Он одел пальто. От моего внимания не ускользнуло, насколько менее впечатляюще выглядит он в гражданской одежде.
– Что же вы закажете? – ухмыльнулся он. Очевидно, ему не очень нравилась роль мальчика на побегушках.
– Мне все равно, лишь бы побольше. Я проголодался, – сказал Эфраим. – О, да, – и протянул генералу термос – и кофе, пожалуйста, если это тебя не затруднит.
– А ты?
– То же самое, – ответил я.
Генерал вышел из комнаты, все еще немного взволнованный.
– Ты испортил мне жизнь, – сказал я Эфраиму.
– Вовсе нет. Я просто вытащил тебя из группы особо отобранных людей, пока ты сам себя не разрушил бы. И ты прекрасно подходишь для этой работы.
– Но ты меня никогда об этом не спрашивал. Откуда ты знаешь, может я охотнее стоял бы на другой стороне баррикад и боролся бы с людьми вроде тебя, которые постоянно хотят передать контроль над Моссад в руки любителей, вместо того, чтоб доверить его профессионалам, которые всему научились сами, добравшись до самого верха? Я всмотрелся в лицо Эфраима, которое своей бледной дряблой кожей напоминало череп мертвеца.
– У меня есть твоя психологическая характеристика, подумай об этом. И я знаю тебя, наверное, даже лучше, чем ты сам себя знаешь, Виктор. Ты не вписываешься в шаблон.
– Моя психологическая характеристика из Моссад это дерьмо. Она не стоит бумаги, на которой написана.
– Если с точки зрения психологии выяснится, что ты – ошибка, я перейду к второй фазе.
– И что это за вторая фаза?
– Этого я тебе пока не могу сказать. Но я расскажу тебе маленькую историю, пока не вернулся наш друг, генерал.
– Почему? У тебя и от него есть тайны? Я постарался быть как можно более саркастичным.
– Да. У меня от него даже больше тайн, чем от тебя. Он не «инсайдер», не был в нашей системе, и поэтому есть много вещей, которые он не понимает. Я не хочу разрушить Моссад, что он охотно сделал бы. Я хочу поставить службу на ее место.
– Почему?
– Потому что я думаю, что нашей стране нужен Моссад, зубастый Моссад, который смог бы справиться с нашими противниками. Но в таком случае стране нужна узда, которой она смогла бы держать Моссад под
