— Ну… мне пора… в полевом стане ждут… — и, надев фуражку, выбегает из комнаты.
— Давай-ка, брат, обсудим, что тебе на первых порах требуется, — вынув блокнот, говорит Барабанов, подсаживаясь на кровать к Бровкину. — У твоей бригады ответственный участок…
Бровкин понимает, что всё сорвалось. Он махнул рукой и, поджав под себя ноги, усаживается на кровати. Он задумался и, по привычке почесав затылок, говорит:
— Нашей бригаде не хватает четырёх тракторов.
— Дадим, — откликнулся Барабанов и, записав что-то в блокнот, продолжает: — Дадим… один трактор дадим.
— Не выйдет! — говорит Иван, снова ложась и натягивая на себя одеяло. — Назначайте бригадиром кого-нибудь другого… Мне и в трактористах неплохо.
— Зачем же тебе четыре трактора? Что ты с ними будешь делать? — уже по-настоящему сердится Барабанов.
— Как — зачем? — отвечает ему Иван, откидывая одеяло и соскакивая с кровати (он в солдатском белье, так же как и в казарме). Он показывает ногой на пол, как будут выглядеть участки его бригады, и с жаром говорит: — Вот здесь у меня пятый участок, здесь — девятнадцатый. Между ними двадцать километров. Как же вы мне прикажете гнать трактор оттуда сюда (показывает он то ногами, то руками). Потом быстро садится на корточки, притягивает к себе кастрюлю с сырой картошкой, выбирает её и, раскладывая по воображаемым участкам, говорит: — Здесь же мне нужны четыре трактора? — И, положив четыре картофелины, вопросительно глядит снизу вверх на Барабанова. — Здесь меньше чем двумя тракторами я не обойдусь? — спрашивает он. — А на остальных участках? Нет, десять тракторов! Меньше не могу!
— Да ты как Чапай, — говорит озадаченный Барабанов.
— Чапай — не Чапай, а без тракторов дело не пойдет, — говорит Бровкин.
— Подумаем… — неопределенно отвечает Барабанов.
— Ну, пока вы будете думать, я поболею, — и Бровкин снова ложится в постель.
По посёлку рядом с Ириной идёт Абаев.
— А откуда Бровкин родом? — спрашивает Ирина.
— Из Калининской области, — отвечает Абаев.
— Хороший он парень… очень мне нравится, — говорит Ирина.
У Абаева будто что-то внутри оборвалось, он криво усмехается.
— Да, очень хороший… замечательный парень! — и, задумавшись, добавляет: — Душа парень! — И уже совсем жалобно заключает: — Я его очень люблю… Ирина Николаевна.
— Знаете, Мухтар?
— Что?
— Ничего… — смутилась Ирина.
— Опять ничего… — чуть ли не простонал Абаев.
Размахивая руками, Барабанов ходит из угла в угол.
— Ты что, хочешь у меня всю технику забрать? Откуда я тебе возьму пять сеялок? А что я другим дам?
— Как хотите, это меня не касается, — сидя в постели, говорит Иван. — Я думаю о своей бригаде.
Стук в дверь.
— Войдите! — отзывается Ваня.
Дверь распахивается. На пороге стоят Юрис Скроделе, Бухаров, Верочка и вся седьмая бригада. У Бухарова в руках гармонь.
Смущённый присутствием директора, Юрис тихо спрашивает:
— Ну, как больной? Говорят, у него высокая температура?
— Да, высокая, — с издевкой говорит Барабанов. — Умирает. Входите, прощайтесь с ним!
Входит Юрис, за ним — Бухаров и все остальные. И в маленькой комнате стало совсем тесно.
— Вы зачем пожаловали? Узнали, что Бровкина назначили бригадиром?
— Нет, не узнали, — отвечает Юрис. — Но кого же, если не его?
— Слышишь? — победоносно глядя на Бровкина, подхватывает Барабанов. — А ты ещё артачишься. По-моему, по этому поводу следовало бы выпить, — подмигивает он друзьям Бровкина.
— Это как директор прикажет… — улыбается Бухаров.
— Тебе ещё приказывать надо, иначе не можешь, — смеётся Барабанов, снимая с плеча Бухарова гармонь. Затем он присаживается на край кровати Бровкина и растягивает меха гармони. Под его пальцами рождается новая, ласкающая душу мелодия.
Все присутствующие расселись — кто на стулья, кто на кровать, кто на пол. И Барабанов хриповато, но задушевно запел:
Барабанову тихо подпевает вся седьмая бригада. Он кончил петь, улыбнулся, посмотрел на гармонь и спрашивает:
— Чья?
— Моя, — улыбаясь, отвечает Ваня.
— Хороша! Давно не играл. А ну-ка, бригадир, давай!
