— На Землю не собираешься? — спросил Витас, поняв, что Андрей не хочет говорить о ПетриА.
— Пока нет. Ты голоден?
— Жарко, — сказал Витас. — Потом.
Андрей приготовил фруктовую смесь со льдом. Витасу смесь понравилась.
— А что там нашли на Ар–А? — спросил он.
— До Центра уже донеслось?
— Галактика невелика, — сказал Витас. — И событий не так много. А мы, пилоты, разносчики новостей.
— И сплетен, — сказал Андрей.
— Правда, что там жила раса гигантов?
— Хочется сенсации?
— Хочется.
— Планета мертва. Галактический патруль отнес ее к ненаселенным.
— Пустыня?
— Нет, там все есть, но нестабильная атмосфера, сильные климатические возмущения. Небогатая флора и фауна.
— Резерв колонизации?
— Резерв колонизации с перспективами заселения в пределах системы.
— А сейчас?
— Сейчас они откопали много интересного. И если бы не пропал Фотий ван Кун, у нас были бы шансы вчера вечером услышать это интересное из уст очевидца.
— Очевидца?
— Сюда прилетел один из археологов. Вчера вечером он должен был читать доклад о раскопках в Школе Знаний. Сенсация номер один. Вся знать обулась в сапоги и нацепила перья. Представь себе, что на Землю двадцатого века прилетает археолог с Марса с сообщением, что там открыты следы атлантов.
— И почему лекция не состоялась?
— Потому что археолог Фотий ван Кун вышел на тропу мести.
— Андрюша, понятнее!
— Я сам ни черта не понимаю. Никто не понимает. В любом случае археолог пропал без следа. В центре города, в двух шагах от Школы Знаний. И местные шерлокхолмсы убеждены, что он вместо Школы Знаний отправился воевать с каким–то местным кланом.
— А в самом деле?
— Его могли похитить для выкупа, могли убить, чтобы поживиться содержимым его карманов. Может быть, это какая–то акция изоляционистов. О них много говорят, но никто толком ничего не знает.
— Ты говоришь, что могли ограбить. Или убить. Куда же делось тело?
— Не знаю. Надеюсь, что он жив. И завтра в консульство придет невинный молодой человек и оставит послание на палочке.
— Какое послание?
— По ритуалу, если совершено похищение, то похитители подкидывают родственникам красную палочку с зарубками — цифрами выкупа. Ты не представляешь, как здесь хорошо развита система безобразий.
— Ты раздражен?
— Мне хочется отсюда уехать. Здесь ничего нельзя! Даже жениться на любимой девушке я не могу.
— Может, тебе вернуться в Центр?
— Где каждый второй будет смотреть на меня и думать: «Ага, это тот самый Брюс!»
***
В шесть, как раз стемнело, Андрей с Витасом поехали на ужин к Пруту Второму, наследнику Брендийскому. Это был официальный прием, и не посетить его означало нарушить сложную систему этикета. Витас не скрывал, что ему интересно побывать на ужине, Андрей был раздосадован, что ПетриА все еще не вернулась с космопорта.
Пруг прибыл в город в прошлом году и поселился в пустовавшей дыне — клановом доме.
Все подъезды к дому были заняты экипажами знати, и пришлось поставить космофлотовский фургончик за углом, в переулке.
Дом Пруга был окружен зеленой изгородью по грудь вышиной, в ней, напротив входа, был широкий проем, по сторонам которого стояли каменные колонны с гербами владения Брендийского на вершинах: человек, пронзенный копьем. Существовала старинная легенда о том, как много лет назад брендийский герой, проткнутый копьем насквозь, умудрился перебить сотню врагов и отстоять клановую твердыню.
От колонн к лестнице тянулись в два ряда пятиножники с факелами. В смолу факелов был добавлен сок горных растений, и оттого они пылали зловещим фиолетовым пламенем. Горцы в коротких кольчугах и высоких шлемах, с копьями и автоматами в руках охраняли вход. У наследника Брендийского было немало врагов.
Они шли вдоль изгороди. Было почти темно. До освещенных колонн оставалось шагов пятьдесят, когда Андрей почуял что–то неладное. Жизнь в столице, где улицы ночью небезопасны, где с темнотой воцаряются законы мести, а наемные убийцы организованы в гильдию, не менее легальную и почтенную, чем гильдии ювелиров и астрологов, научила его осторожности. Конечно, как агент Космофлота, Андрей не имел клана и не подчинялся законам мести, но в темноте возможны недоразумения.
То ли черная тень шевельнулась за изгородью, то ли в воздухе вдруг воцарилась неестественная тишина, центром которой были Витас и Андрей, но Андрею вдруг стало холодно.
Неожиданно для самого себя он сделал быстрый шаг вперед, поставил ступню на пути Витаса, толкнул его и упал с ним рядом на булыжную мостовую.
Хотя Витас был моложе и тренированней, он от неожиданности не успел среагировать на нападение.
— Что за черт! — Витас рванулся, отбросил Брюса. — Ты спятил?
— Извини, — произнес Андрей, тяжело поднимаясь. Он ушиб локоть.
Витас не услышал — а Андрей услышал, потому что прислушивался, — как за изгородью прошелестели быстрые шаги — мягкие кошачьи шаги человека, обутого в толстые вязаные сапоги. Витас не слышал, но Андрей услышал, как взвизгнула комаром в воздухе тонкая отравленная стрелка. И звякнула почти беззвучно о стекло стоявшей сзади машины.
Андрей помог Витасу подняться.
— Андрей, ты можешь объяснить…
— Погоди, — сказал Брюс.
Он вытащил из кармана фонарик и посветил в сторону машины. Светить за изгородь не было смысла — там пусто.
Стрелка лежала на камнях возле машины. Наконечник был разбит о стекло. По стеклу тянулась струйка яда, желтого и густого, как мед. Стрелка была тоненькой и безвредной на вид. Андрей поднял ее. Витас молча наблюдал за ним. Он был сообразительным человеком. Как только он понял, что странные действия Брюса имели смысл, он замолчал. Он ждал объяснений.
Андрей посветил на стрелку. Каждая стрелка имеет на древке клеймо. Такие стрелки — ими стреляют из духовых трубок — популярное оружие для сведения счетов в тайных войнах и при смертной мести. Но по законам чести нельзя стирать с древка клановый знак. Даже гильдия наемных убийц имеет свое клеймо.
Но на этой стрелке клеймо было соскоблено. Значит, покушение не имело отношения к кровной мести и не было делом чести.
— Пошли, — сказал Андрей.
