их оседлость[418]; именные указы Анны Иоанновны от 31 июля и 8 августа 1734 г. о разрешении евреям торговать в розницу на ярмарках по причине малочисленности «купецких людей» в Слободских полках и Малороссии[419] и ее резолюция, наложенная 11 июля 1740 г. на сообщение Сената в Кабинет е.и.в., о высылке живущих в Малороссии евреев за границу по случаю окончания войны с Турцией[420]; указ Елизаветы Петровны из Сената от 2 декабря 1742 г. о немедленном удалении из России всех евреев, кроме крещеных [421], и ее резолюция от 16 декабря 1743 г. на сенатский доклад с просьбой о допуске еврейских купцов на ярмарки в пограничных землях: «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли»[422], и др. Хотя власти старались оберегать целостность народного быта, основанного на православии, от влияния иноверцев, однако экономические нужды побуждали разрешать временное пребывание в стране отдельным евреям Польши и Литвы, за счет которых осуществлялась значительная часть приграничной торговли. Перечисленные выше ограничительные меры зачастую не соответствовали фактическим условиям быта и тормозили экономическое развитие ряда регионов, поэтому реальная жизнь заставляла допускать отсрочки, делать постоянные отступления и смягчать жесткие требования к еврейским коммерсантам. Это касается как предшественниц Екатерины II, так и самой «просвещенной» императрицы.
Мы не ставили своей задачей в настоящей статье тщательно и подробно анализировать законодательную сторону еврейского вопроса в Российской империи в отдельные периоды истории, однако без хотя бы общей правовой оценки еврейской политики на различных исторических этапах трудно понять причины и особенности появления евреев в Москве. К тому же многие юридические акты, которых со временем становилось все больше и больше, имели непосредственное отношение ко второй российской столице.
В первые же дни восшествия Екатерины II на престол ей был представлен проект допуска евреев в империю. Ознакомившись предварительно с отрицательным мнением Елизаветы Петровны по данному вопросу, императрица велела отложить дело «до другого времени» [423]. Оно вскоре наступило, и 4 декабря 1762 г. вышел императорский манифест «О позволении иностранцам, кроме жидов, выходить и селиться в России…»[424]. Негативный характер этого решения определялся, скорее всего, соображениями политического характера. Екатерина II сделала хитрый и умный ход с уступкой противникам присутствия евреев внутри государства. Уже спустя полтора года еврейские предприниматели появляются в России, и не где-нибудь, а в ее столичных городах, выполняя важное поручение императрицы. Остановимся на этих событиях подробнее.
В начале 1764 г. возобновились ходатайства местных властей разных регионов о разрешении евреям торговать в России. К примеру, шляхетство и старшины Малороссии писали, что здешняя торговля поддерживалась в значительной степени за счет евреев, которые покупали местные и продавали привезенные из-за границы товары по ценам более выгодным, чем у торговцев-христиан. Одновременно рижские власти обратились с просьбой о праве временного проживания евреев в городе, поскольку торговля здесь стала падать. Императрице доказали, что отсутствие евреев в Риге наносит вред казне, тогда как их связи со своими собратьями в Польше и Германии помогут коммерцию оживить. Вопрос о проживании евреев в Риге Екатерина II связывает с проблемой заселения пустынных новороссийских степей, недавно присоединенных к России. Она решает поручить четырем евреям — Давиду Бамбергу, Арону Мозесу, Беньямину Беру и Леви Вульфу — колонизацию этого края иностранцами, сосредоточив это дело в Риге, и, как бы в виде компенсации за эту услугу, предоставить им торговать здесь. Кроме того, в обход закона самодержица добивается поселения предпринимателей с семьями в центре Лифляндии. Так как евреи не могли иметь постоянное проживание в Риге, да и допуск их в Новороссийскую губернию противоречил бы всему законодательству о евреях, то придумывается обходной путь: присвоить этим евреям звание «купцов Новой России», которое затушевывало национальность[425], и выдать им паспорта без упоминания их «нации и закона» для проезда во внутренние губернии России, включая столицы.
Помимо колонизации иностранцами Северного Причерноморья «охраняемые евреи», как их тогда называли, трудились и в других направлениях. Одна из сфер их деятельности связана с Москвой. 23 мая 1764 г. в ответ на просьбу четырех купцов вышел именной указ Екатерины II «О продаже казенного ревеня Новороссийской губернии купцам и о заключении с ними контракта» [426]. Из этого акта и сохранившихся материалов 1-го департамента Сената и Коммерц- коллегии явствует, что императрица разрешила президенту Коммерц-коллегии гр. И.-Э. Миниху заключить контракт с купцом Давидом Бамбергом «с товарищи» на три года (1764–1766) о предоставлении им монополии на торговлю казенным ревенем «для заморскаго отпуска». Таким образом, Екатерина II, сознательно пойдя на определенные юридические нарушения, передала откуп ценного лекарственного сырья отечественным евреям, отвергнув при этом предложения иностранцев. Контракт, заключенный Минихом с Бамбергом 25 мая[427], оговаривал, что продажа ревеня будет производиться по цене 60 руб. (за «бракованный», т. е. проверенный на качество товар) и 50 руб. (без «брака») за один пуд. Купцам продавался «копытчатый» ревень, приготовленный для заграничной торговли и хранившийся в Москве и Санкт-Петербурге (около 2 тыс. пудов), а также намеченный к отправке в будущие годы из Москвы в Ригу и из Кяхты в эти города. Всего в 1764 г. из Москвы в Ригу для транспортировки за границу (в Амстердам и Лондон), согласно рапорту Миниха в Сенат, было привезено 418 пудов ревеня[428]. Процесс доставки ценного товара из далекого Забайкалья происходил следующим образом. Ревень из Кяхты отправлялся на наемных подводах в ящиках, обшитых кожей и запечатанных казенной печатью. Летом 1764 г. партия ревеня в 80 ящиках прибыла в Москву[429]. Здесь емкости вскрывались, ревень взвешивался и проверялся на качество, а затем засыпался обратно в ящики, которые оборачивались циновками или холстом, затем засмаливались и снова обшивались сырыми воловьими кожами; упакованный товар хранился под надзором в Московском комиссарстве. В июле 1764 г. Коммерц-коллегия получает из 5-го департамента Сената указ об отправке груза в Ригу[430]. При этом, как следует из делопроизводственной документации, в Москве к прибывшей партии добавляется уже хранившийся здесь ревень, и в Лифляндию направляется 123 ящика на 25 подводах[431]. На весь период транспортировки ревеня Военная коллегия выделяла конвой из 12 человек: солдат и унтер-офицера Ингерманландского пехотного полка. Примерно через месяц обоз прибыл в Ригу. Все этапы этой коммерческой операции контролировались «новороссийскими купцами». На следующие два года отправка монопольного груза по маршруту Кяхта-Москва-Санкт-Петербург и Рига по поручению еврейских коммерсантов производится несколькими датскими купцами, которые стали комиссионерами евреев; при этом «главным производителем» откупа в 1765 г. становится Леви Вульф[432].
Интересно, что и после окончания срока действия контракта последний Л. Вульф. —
Последняя четверть XVIII в. знаменует собой период кардинальных перемен как в истории России, так и в истории мирового еврейства. В результате трех польских разделов, 1772, 1793 и 1795 гг., к Российской империи отошли земли Белоруссии, Правобережной Украины и Литвы с многочисленным еврейским населением. По сведениям статистики, к началу XIX в. еврейское население нашей страны достигало 900 тыс. человек, т. е. 70 % всех евреев мира[434]
