только они умеют добыть из своих коварных «эльфовых холмов» в сердце топи, – и такой же тонкий, слегка приспущенный пояс. Ни к чему утягивать в талии ту, что подобна юному кипарису своей осанкой! Цветочные цепи на шее и в распущенных волосах, снова сандал и рута, жасмин, орхидея и гвоздика, благовонные цветы, листы и древеса, сама изысканность и нега. Воплощение Леса и одновременно – ожившая статуя Владычицы Приливов. Ибо лицо выбелено и нарумянено в стиле китайской маски, глаза и брови слегка подведены тушью, а поверх всего наброшена почти невесомая и прозрачная вуаль из «лунной травы». Андры знают это кхондское название озерного льна, что растет исключительно посреди широкой и чистой воды на островках и отмелях. Вуаль ложится поверх чуть выгоревших волос, смягчает многоцветие украшений и обращает Серену в сладостное видение.
По выработанному заранее сценарию, дочь становится рядом со мной, положив мне на плечо руку с округлыми бледно-розовыми лепестками ногтей. Такая поза для Триады означает «защиту, что младший дарует старшему». У андров же кто сидит, тот и главней. А у нэсин младший по возрасту всегда в подчинении, как ты его ни размести, и в присутствии глав рода сидеть ему и вовсе не положено. Так что читайте символ как вам привычно, судари!
Одно, уж точно, понимают все племена Живущих: явилось главное действующее лицо, соль земли, яблоко… Париса. Главный приз на сегодняшнем состязании умов.
Все замолкают, будто в некотором замешательстве. Нам легче: женщина вперед мужчин не говорит даже у Волков – сначала выслушает, подытожит, а уж потом и вынесет продуманный вердикт, чтобы не осрамить себя пустословием.
Теперь от той и другой стороны сразу выступает один – герольд, что ли? По всем приметам андр, хотя глаза смотрят иначе, не так напористо. Правда, я не могу судить об индивидуальных этнических различиях, улавливаю нечто среднеарифметическое… Торжественно и звучно, как фанфара, он провозглашает:
– Господин мой, Мартин Флориан Первый, король андрский, свидетельствует: «Мир, который я заключил с Триадой Леса, подвергся небывалой угрозе. Я хочу от всего сердца уверить кхондов, голову Триады, что ни я, ни потомство мое больше не допустят ни беззакония, ни изменения уже заключенных соглашений в худшую сторону. Поэтому я желаю иметь гарантии того, что и новые друзья наши, и союзники друзей наших не будут – ни тайно, ни явно – выступать против меня и моей крови. И по всему по этому желаю я взять своей милой и единственной супругой Серену Кхондскую, и Мункскую, и Суккотскую (отметим оригинальное титулование!), чье кольцо постоянно держу при себе как знак обручения, и иметь от нее потомство – сына и наследника моего – на условиях, которые будут ей угодны.»
Все это мне привычно: такой наследник, по идее, должен править обоими домами и не давать ни одному из них задираться. Поскольку он будет моим внуком, уважение нашей республиканской Триады ему вроде бы тоже обеспечено. Подтекст: вечный заложник, лесное достояние в руках андров позволит им, по их разумению, диктовать условия Лесу. Иллюзия, но нам на руку. Насчет кольца – тоже. Необходимо, однако, уточнить, какие узы налагает на молодых людей обручение: как в старину у католиков или иначе. В конституции и каноническом праве мы ничего подобного не нашли.
– Господин господина моего Мартина Флориана Первого, Владетель народа Нэсин, народа Манкатт и народа Аль-Фарс, высокородный Эрбис, также говорит через меня и свидетельствует: «Мы считаем, что вассал наш, король Мартин Флориан Первый, в противостоянии с Лесом потерпел поражение без видимого поражения. Это и над нами, инсанами, победа. Поэтому я, Владетель трех племен, также прошу Триаду о мире. И также желаю взять в круг моих жен господу Серену бинт Тати-Анни (последнее, видимо, я:: мое имя здесь ворочают и искажают на все лады), дабы сын ее был господином над нэсин, как те – над андрами, а дочь – супругой того аниму не из ее племени, родства и рода, кто будет от ее имени и ее крови держать власть в земле инсанской: и чтобы ее потомство и потомство ее потомства соблюдало мир. Нэсин почитают в лице госпожи Серены ту, в жилах которой молоко Лесной Триады смешалось с кровью неведомого нам племени Живых; то, что она – плод и зов иного царства. Мы чтили бы и подчинялись ее детям как своей совести и знаку сего высшего царства. Самое же госпожу Серену обещаем отпустить от себя по первому ее слову, подарит она Владетелю дитя или нет, потому что на всё воля Того, Кто создал все живущее.»
Стиль и тон второй части заявления почти незаметно отличаются от первой. Никакого трубно- иерихонского гласа, одна рассудительность и легкая ирония; впрочем, эти оттенки нанесены в кхондской манере, подспудно, и усваиваются только активным подсознанием наших Живущих. Кстати, вот мое новое открытие: нафс, животная душа, у человеков оттеснена на задворки души и поневоле специализируется на черной, подрывной работе, а для Триады это фон всех мало-мальски стоящих бесед, катализатор всех решений, и поэтому сейчас все наши, как и я, оценивают щедрость и открытость Эрбиса по достоинству.
– Оба моих государя говорят, – продолжает герольд. – Чтобы не было у Живущих в Лесу сомнения в нашем слове и его искренности, мы также даем им почетного заложника на время пребывания госпожи Серены в обоих царствах: этот залог – Даниль, то же Даниэль Отшельник, король-монах, и на сие получено его согласие.
Искусный оратор отчитал свое; теперь, по всей видимости, моя очередь. Герольдов из Живущих моего народа не получается: нет склонности говорить красно, а свой способ вещания иной, по пути к андро- инсанским ушам пропадет половина заложенного смысла. Так что говорю я как Бог на душу положит:
– Триада Леса вас слышала. Решение, которое вы предлагаете, хорошо для нас уже тем, что мы не доверяем писанному на бумаге, но только написанному в самих Живущих. Однако мы не уверены, что моя дочь Серена желает сама быть таким манускриптом; тем более в том, что она сможет совершить свой выбор здесь и сейчас. Нам нужно время и нужен совет.
– Мы предвидели это, – герольд изящно склоняется перед нами до самой земли. – И выбрали весьма эрудированных советников, в числе которых известный вам…
Я делаю отрицательный жест – не слишком резкий, чтобы Рожденный-в-Посольстве не обиделся. Он должен понять, что я не хочу подставлять его под удар – его самого и неких его сотоварищей.
– Советников выберу я по мере моего личного разумения. И пусть вас не удивляет мой выбор!
И называю кой-кого из наших двурушников, иначе «двуручных мечей». То, что они появились на поле вместе со своими владельцами, мои кхонды уже унюхали. Итак, мы выберем Ризвана, легавого охотничьего пса из дворни первого министра, внешне безобидную комнатную собачку Фиолетту, чтицу и наперсницу матери второго министра, из уст которой мы почерпнули немало забавных сплетен о драках парламентских бульдогов под ковром, Бэса-Эмманюэля и – более ради почета – альфариса Варда, с которым никто из наших, разумеется, знакомств не водил. Я успела прикинуть, чьи хозяева выше критики – или ниже ее, как Шушанк, enfant terrible от политики, и кто из андрских братьев меньших наиболее защищен от последствий данного нам сомнительного предложения.
Затем я своею властью распустила остальное сборище по вертолетам, шатрам и палаткам – что там у кого было, – и мы уселись в тесный кружок за яслями с наилучшим запаренным овсом, который был щедро сдобрен бобовым тестом, изюмом и актинидией. Корм был не вполне привычен для собак, которые были умеренно плотоядны, однако они согласились ради общего дела потерпеть.
– Я хочу знать, что от нас зависит, кроме очередности твоего путешествия из рук в руки. Ты видишь, они даже не обмолвились о правилах выбора: будто монетку надо подбрасывать, – объяснила я дочери перед посиделками.
– Вот почему ты и отступила на шаг, – кивнула Серена. – Ты ведь и так знала, что я не возражу против замужества, если это – мир Лесу.
– Если, если… Все вилами по воде писано, – буркнула я, поворачивая на руке чертовски тугой браслет. – Выгоды всегда не стопроцентны. Не миновать нам торговаться, прежде чем в омут головой. Видишь, Мартин-то в тебе никакого дива не узрел или прикинулся, что не увидел, а инсан намекнул довольно-таки прозрачно.
– У тебя комплексы. Всего-то сказано о родстве с племенем рутенов, а ты переводишь на мои Силы.
