Собрание сочинений. Т. 3. Гражданская лирика и поэмы

И Макар стекло
приближает к глазу,
Иссиня-светло
стало в печке сразу.

Там, на простыне,
радуясь спросонок,
нежась на спине, —
солнечный ребенок;

весела, пригожа,
в люльке с кружевами —
сталь играет, лежа,
белыми шарами.

Хоть руками тронь —
никакого жженья!
Празднует огонь
день ее рожденья.

Синь наивных глаз.
Солнце на рассвете.
Радость! Родилась
лучшая на свете.

Радость эта есть.
Вы ее поймете.
— Эй, там, на струе.
— Эй, там, на пролете!

Пробивай давай!
Цех в звонках и гуле.
И вздохнул Мазай,
и вокруг вздохнули

косари, жнецы
на равнинах тихих,
в кузнях — кузнецы,
у станков — ткачихи,

Сразу отлегло
от сердец заводов.
А сталь текла легко,
плавно и свободно.

Съем — пятнадцать тонн
с метра пода! Ровно!
А сталь напором солнц
шла из выпускного.

И Макар стоит
у канавы, в искрах.
Толстый жгут струи
греет лоб: так близко.

Бликов пересверк,
и обычно, просто, —
подтянулся вверх
ковш на двух «вопросах».

Потянулся — плыть
на подвесах крана,
с головы поить
черных истуканов.

Солнцем их по край
поит он и кормит.
И глядит Мазай,
как краснеют формы.

А в душе, светясь,
тихнут, гаснут вспышки…
Это страсть сейчас
просит передышки.

Зашагал, и вот —
говор, шутка, песня.
Молодежь его
окружила тесно.