И просто все: в вагоне простыня,Мутящиеся щеки охладив,Как плащаница пестует меня:Качайся, пасынок, не будь ретив!Да не хочу (и вспомнить больно мне!)О Пасхе — мамочка, ты умерла?И думать — необыкновенный лайИ в необыкновенной стороне.Толчок, и — нотные несут столбыСкрипичный ключ и жизнь — от «ре» до «си».Голубчик! Четверга не уноси,Не уноси страстей моей судьбы!Ведь как же быть: скрипит мое перо,Нога медвежья, паперть заперта,И крест нахохленный, сырой-сыройНад юностью сжимает два болта…И даже зонтик, в ребрах подробясьБесчисленными спицами слыветЗа колею и за беседку. Вот —Как режет рельс, упрямый контрабас!И вот как станция летит, мелькнетИ пропадет (уже навек, навек!)Среди ключей, мурлыканий и нот,Где детский похоронен человек.<1922>
В БОТАНИЧЕСКОМ САДУ
И брови, легкие, как два пера,Над изумленной изумрудной бездной;И подбородок (из-под топора),Углом обрубленный, сквозь синь железный;И голос властный, вкрадчиво певучий,Так скупо опыляющий слова;И пальцы-щупальцы, что по-паучьиДотрагиваются едва-едва.Пугало, колдовало и влеклоМеня неодолимою стремниной.Как ненадежно хрупкое весло!И как темны вампирьи именины!Но сквозь румяна и трущобы бредаНа колеснице мчась, как фараон,Я настигала в нем не людоеда,Восставшего из канувших времен;И не монаха, огненной трубойИз гроба ринутого на ухабы.— С презрительно отваленной губой,Зачем так давишь, каменная баба?
КОЛДУН
Истает талия у вас,Паук и знойная оса!На тусклом сусле млеет квас,В трубе коптится колбаса,И, домосед и нетопырь,Хоронится бобыль в дупле.Распарившийся шубой вширь,Шушукается: мне б теплей…Да лежебоку не дано,И, что ни капля, жар, — а ледСочится, и застуженоПрищуренное у воротКуриное окно.Шушукается: мне б теплей…А (няни спицами) паукСучит сияние стеблей,А осы выгрызли чубук…Лазурно добела. И все жНе талия, а перехват.И выщербленный узкий ножОт ярости голубоват.И пахнут потом сапоги,Чтоб топотом потом пройтисьСреди кузнечной колкой згиПо костякам, упавшим вниз.И, выколачивая духИз тела — пыльное рядно,—В сенях аукнется петухИ пустит радугу в окно.<1922>