существует людей, они должны были сделать над собой усилие, чтобы подавить непреоборимое желание громко закричать. С широко открытыми глазами, сильно бьющимся сердцем и капельками пота на лбу они через дымчатые фильтры пристально вглядывались в окружающую их природу. Каждый из них мог слышать в наушниках тяжелое дыхание другого, и их немного успокаивало лишь сознание, что оба чувствуют одно и то же.
Внезапно возникшая в небе огненная струя привлекла их внимание. Они оглянулись: космический корабль все еще стоял на месте, громадный и неповоротливый. Огненная струя превратилась в огромный столб. Корабль задрожал. Затем столб сжался в плоский огненный пласт и корабль медленно стал подниматься. Пыли не было видно. Небольшой поток огня взметнулся в сторону — это взвилась уравновешивающая ракета. Корабль поднимался со все увеличивающейся скоростью; Фоулер и Мэкинтош откинулись назад, чтобы лучше видеть. Корабль над линией горизонта казался почти неподвижным. Они смотрели, как он все уменьшался, пока не исчез среди звезд. Теперь они огляделись кругом.
На этот раз все показалось им не столь удручающим, они были уже немного подготовлены, их чувства уже воспринимали окружающую картину. Но теперь они действительно были совершенно одни. Не думая о- том, что делают, они приблизились друг к другу, пока их космические костюмы не соприкоснулись. Слабый стук от этого соприкосновения отметился в их сознании, и они на мгновенье прижались друг к другу, силясь привести в порядок свои мысли.
Мэкинтош глубоко вздохнул и неистово затряс головой. Фоулер почувствовал облегчение. Они двинулись дальше порознь, всматриваясь в окружающий их ландшафт.
Наконец Мэкинтош сказал:
— Пойдем поглядим, где этот чай, который они нам обещали.
— Пойдем, — согласился Фоулер. — Я не откажусь от чая А вот и купол!
Они направились к нему. Теперь купол уже был отчетливо виден и по мере приближения к нему он все увеличивался. На Луне почти невозможно было судить о расстоянии. Все предметы выделялись со сверкающей ясностью независимо от их отдаленности. Единственное, что указывало на расстояние, было уменьшение предметов в размерах.
Купол показался им поразительно знакомым. Он представлял собой точную копию того дома с разреженной атмосферой, в котором они жили и работали в течение многих месяцев своего обучения на Земле.
Воздушная камера была устроена так, чтобы в случае необходимости вместить сразу двух человек. Фоулер и Мэкинтош загнули антенны, которые торчали из ранцев, и вместе втиснулись в камеру, так как не хотели входить один за другим. Подождав, пока насос накачает воздух в купол, они вошли туда и, остановившись на пороге, оглядели все кругом.
Их глаза механически перебегали с одного прибора на другой. Надо было тщательно осмотреть помещение и удостовериться, что в куполе все в исправности. Затем они сняли шлемы и принялись обследовать все более основательно. Давление воздуха было довольно высокое — восемь фунтов. Фоулер протянул руку к рычагу, желая снизить давление, но вдруг вспомнил, что перед их отлетом с Земли было решено поддерживать давление несколько выше, чем это практиковалось ранее. От этого лучше спалось.
— А как тетраоксидный калий? — спросил Мэкинтош.
Фоулер сразу заметил, что голос Мэкинтоша звучал не так, как на Земле, — причиной была различная плотность воздуха. Он сел на корточки, чтобы заглянуть в бункер, одна из стенок которого была прозрачной. На бункере была рельефная надпись: “Тетраоксид калия”.
Первое, о чем заботятся на Земле путешественники в пустынной местности, — это вода. Затем уже о пище и почти одновременно о ночлеге, в зависимости от климата. На Луне главное — кислород. Основным источником кислорода является тетраоксид калия — превосходное вещество, которое, соединяясь с водой, выделяет кислород и затем поглощает из атмосферы углекислый газ. Одному человеку требуется около тысячи фунтов этого вещества, чтобы прожить на Луне двадцать восемь дней. Купол пополнялся воздухом из баллона, громоздкого и тяжелого, установленного под санями. А хорошо изолированный бак снабжал купол водой и частично, когда это требовалось, давал воду для выделения кислорода из тетраоксида калия.
Внимательно обследовав купол, Фоулер и Мэкинтош в едином порыве бросились к радиоаппарату: они жаждали услышать успокоительные звуки еще одного человеческого голоса. Мэкинтош настроил аппарат и сказал в микрофон: “Луна вызывает Землю. Фоулер и Мэкинтош делают проверку. Все в порядке. Перехожу на прием”.
Через четыре секунды они услышали то, чего так нетерпеливо ждали: “Полярная станция номер один вызывает Луну. Рады услышать вас. Как вы там, ребята? Все в полном порядке? Перехожу на прием”.
Мэкинтош поднял глаза на Фоулера, и перед их мысленным взором всплыла расщелина. Мэкинтош сказал: “Все благополучно, полярная станция номер один. Купол в исправности. Люди в отличной форме. Все превосходно на Луне. Перехожу на прием”.
Трехсекундная пауза, затем: “Хорошо. Теперь мы будем держать регулярную связь. Время 06.41. Следующая настройка в 09.00. Выключаю”.
Мэкинтош быстро повесил микрофон и повернул выключатель, чтобы не расходовать лишнюю энергию.
Они сняли космические костюмы, сели на низкую скамью и стали разливать чай из термоса.
Мэкинтош был коренастый человек с голубыми глазами и рыжеватыми коротко остриженными волосами. Телосложение его напоминало прямоугольный гранитный блок: широкая грудь, широкая спина, широко расставленные ноги. Движения его были неторопливы и спокойны.
Фоулер был несколько выше своего товарища, черноволосый и черноглазый, со смуглой кожей. Он был худощав, ходил, слегка сутулясь.
— Довольно мрачное место, не правда ли? — произнес Фоулер.
Мэкинтош кивнул.
Попивая маленькими глотками чай, они взирали на лунный пейзаж, пытаясь вникнуть в него, настроить на его лад свое душевное состояние, думая о днях, которые им еще предстояло здесь провести.
Покончив с чаем, Фоулер сказал:
— Ну, пора за дело. Ты готов?
— Да.
Они снова влезли в свои космические костюмы и прошли через воздушную камеру, один за другим. Затем они обследовали наружную сторону купола и каждую деталь механизмов. Фоулер взобрался на сиденье саней и включил мотор. Большие сани на огромных шинах из губчатой резины вместе с куполом, параболическим зеркалом, антеннами и другим снаряжением медленно покатились вперед. Мэкинтош шел рядом. Фоулер следил за спидометром. Когда сани продвинулись на пятьсот ярдов, он остановил их, и они с Мэ-кинтошем приступили к изысканиям, начатым много месяцев назад их предшественниками.
Они отбирали пробы, записывали уровень излучения, производили исследования местности, ели и спали и снова отбирали пробы. Они установили жесткий распорядок, ибо только таким образом можно было скоротать время, только так можно было сохранить разум.
Проходили дни. Оба они мало-помалу начали привыкать к небольшой силе притяжения и вскоре разгрузили транспортную ракету. Они двигались по местности с крайней осторожностью, так как знали уже по опыту, что малейшая оплошность может стоить им жизни. Вскоре они познакомились с другой стороной “лунной” жизни. На Земле, например, оказавшись в тяжелом и опасном положении, можно постепенно привыкнуть к окружающей обстановке и достигнуть некоторого душевного равновесия. Другое дело на Луне. Угнетающе серые тона, мрачная оголенность серого лунного ландшафта, бесконечное одиночество двух людей в дикой, серой пустынности — все постепенно стало казаться им зловещим роком, подстерегающим каждый их неосторожный шаг. И чем дольше они здесь находились, тем им становилось тяжелее. Поэтому, стараясь всегда быть занятыми, они доводили себя до физического изнеможения, затем погружались в беспокойный сон, а проснувшись, снова брались за работу. Они все чаще делали
