Квестер

из таинственной 55-й лаборатории.

Но иначе поступить Гейтц не мог: ситуация с «пятеркой» была критической. Он бросил все дела и час за часом, день за днем гонял своих ученых, программистов и техников «и в хвост, и в гриву», пока хоть что-то не начало выправляться.

            И выправляться, наконец, начало… вроде бы.

            Во-первых, наконец-то прикрыли доступ в «Лучшую землю» кому попало. Простую вроде бы операцию проделывали «не дыша» - столь велик был риск потерять все: ведь никаких «back-up’ов», никаких резервных копий не существовало!

            Во-вторых, нашли источник завихрений поля – модифицированные неизвестно чем несколько файлов-«восьмигранников», из бесчисленного множества которых состояла «почва», «зеленый покров», «горы» и все остальные детали «природы» страны-планеты. Ничтожное количество таких «лэндфайлов», претерпевших непонятную модификацию и потерявших из-за изменения структуры связь с соседними «восьмиугольниками», не пропускали энергию через себя, а накапливали ее, и затем, в один момент, выстреливали мощным импульсом. Именно из-за этих внезапных энергетических выбросов возникали странные метеорологические явления Бестерленда: «тихие бури», «земляные цунами», грозы без дождей и горизонтальные электрические разряды-молнии.

Не поняли причин столь кардинальных изменений «лэндфайлов» и механизма формирования «завихрений» поля,  не определили положение искаженных фрагментов ландшафта, но хоть источник определили, и то хорошо!

            В третьих, тщательно «вычистили» структуры «болванки» и биосканфайла. Теперь не «на глазок», а абсолютно точно можно было определять и функции «заготовки», и зоны биосканфайла, и, при необходимости – изменять их, добавлять или удалять. При этом выяснилось, что далеко не все природные инстинкты человека можно подавить при оцифровке. Программа экспериментов, которую наконец-то закончил коллектив лаборатории биоцифроклонирования, дала поразительные результаты: оказывается, цифроклоны, при попадании в экстренные ситуации, когда их цифровое сознание подвергается сильному стрессу, начинают… «очеловечиваться»! В них возрождаются эмоции, они вновь начинают бояться, впадать в ярость и в депрессии и даже – плакать и любить. В ходе эксперимента «черный рыцарь», напрочь лишенный эмоциональной зоны мозга, испытав страх смерти, начал вести себя неадекватно: он заплакал, а потом упал на пол и застыл в позе «зародыша». Это было неприятным открытием, но тоже дало полезное знание, и Гейтц похвалил биоцифроклонистов. 

Однако осталось еще немало проблем, и одной из самых серьезных из них была  проблема времени. Его уходило очень много, принимая во внимание то, что в Бестерленде ничего не надо было строить: копать или сваривать, класть кирпичи или заливать бетон, строгать или красить - все рождалось путем запуска программ щелчком мыши или нажатием клавиш на клавиатуре! Не надо было выращивать клонов – они появлялись сами за секунды, при соединении биосканфайла с «заготовкой» (правда, на сами «болванки» уходило много времени). Процессы были автоматизированы до предела. А времени все равно уходило немерено…

С одной стороны – понятно почему: ведь не халабуду какую-нибудь строили, не туалетную будку в тещином огороде, а планету! Сами размеры создаваемого пожирали огромные ресурсы, а вместе с ними и время в невероятных количествах.

Но ведь в любую минуту могли пожаловать люди из Комитета с проверкой деятельности таинственной 55-й лаборатории, с вопросами о направлении огромных средств на неясные цели и с кучей всего другого, не менее неприятного. А тут, как говориться, «и сказочке конец»: желающих «завалить» Билла Гейтца окажется так много, что ему, Биллу, придет каюк еще до того, как во всем разберутся компетентные органы. Поэтому главным вопросом сегодняшней «летучки» стало время, а именно – как его максимально сэкономить.

- Что нам скажет Отдел прогнозов и статистики, – мрачно спросил Билл Гейтц, лишь мельком взглянув на главного прогнозиста, которого за нелюдимый нрав прозвали «Мерлином». – Сколько времени понадобится нам для выполнения всего намеченного на Объекте? 

-  При существующих темпах развития для относительно полного завершения программы потребуется еще как минимум восемь-десять месяцев, - ответил «Мерлин». - Это притом, что не случится ничего экстраординарного, и нам не придется тормозить одни процессы для того, чтобы исправить последствия других, как это часто бывает сейчас.

Ученый сел, наступила тишина. Гейтц медленно оглядел собравшихся. Никто не смотрел ему в глаза. Казалось, лучшие умы страны собрались для того, чтобы изучить поверхность стола, чистоту собственных ногтей, механизмы авторучек, и высказать по этому поводу свое авторитетное мнение. Билл тоже посмотрел на свой стол, свои руки, потом резко поднял голову и сказал:

- Много. Очень много! Мы не можем себе этого позволить. Нужны предложения по значительному ускорению работы. Я готов выслушать любые варианты. Прошу!

Нехотя поднялся руководитель отдела развития. Он прокашлялся и, не спеша, проговорил:

- Нужно больше людей. Разбить процессы на более мелкие операции и посадить на каждую по три- четыре сотрудника – для обеспечения непрерывности работы. Работа сложная, кропотливая, люди быстро устают и вынуждены много отдыхать. Часто оборудование и рабочие места вообще простаивают…. Нам катастрофически не хватает людей, мистер Гейтц, дайте нам специалистов!

- Нет! – сказал Гейтц, - это не выход! Мы не можем увеличивать количество сотрудников «даблфайва», это неизбежно нарушит режим секретности. А в нашем случае абсолютная секретность – важнейшее условие выживания проекта. Помните, что все вы с точки зрения закона – похищенные граждане США! Заложники! Все мы выполняем секретный проект, не согласованный ни с кем в этой стране и в тайне от всего мира! Достаточно одной, самой маленькой утечки, как все полетит в тартарары: вспомните Гудвича! Я не позволю увеличивать количество сотрудников 55-й лаборатории даже на одного человека!

- Тогда остается последнее средство, - взял слово Фред Ласки, старший программист, - отдать часть работы машине. Пусть наш суперкомпьютер выполняет технические операции на Объекте: управление генерированием, стабилизацию, ориентацию, визуализационные процессы, сканирование и прочую «рутину», на которой занято сейчас достаточно много специалистов. А освободившиеся силы можно будет направить на программирование, редактирование и другие процессы, которые невозможны без участия человека!

Старший программист еще не успел сесть на свой стул, как вскочил Верджинал Браун, руководитель группы эволюции, тот самый профессор, который в свое время советовал Гейтцу остановить Процесс, когда рост числа цифроклонов и изменения в ландшафте Бестерленда приняли стихийный характер.

-  Я хочу обратить ваше внимание, мистер Гейтц, на то,  - нервно начал Браун, - что передача даже части серьезных, основных функций жизнеобеспечения Бестерленда компьютеру – огромная опасность. Мы не можем объяснить многие процессы, происходящие в Бестерленде, а то, как отреагирует на них суперкомпьютер, какие решения он примет – и подавно! Компьютер может перехватить управление Объектом, заблокировать доступ в Объект, уничтожить его вместе со всем содержимым…. Это было бы очень неправильным решением. Это поставило бы под угрозу результаты нашего труда. Это решение не позволит нам добраться до цели!

Браун сел. Вновь было наступила тишина, но Гейтц не дал ей обосноваться с комфортом:

- У кого еще есть мнения? Мистер Вульф?

Вульф работал в лаборатории поля и был негласным лидером группы, хотя и не являлся ее руководителем. Не смотря на некоторые своеобразности характера, его авторитет в «команде Бестерленда» был чрезвычайно высок – этот пожилой полный профессор кибернетики имел талант быстро находить поразительной простоты решения в казалось бы абсолютно безвыходных ситуациях. Его ценили и уважали, и он это знал. Поэтому в отношениях с кем бы то ни было (не исключая и Гейтца) Вульф вел себя так, как никому другому никогда не было бы позволено.

Вот и сейчас, он сначала поудобнее устроил в кресле свое тучное тело, затем взял и сразу положил на стол авторучку, потом прочистил горло: Вульф никогда не говорил сразу и давно приучил коллег к напряженному ожиданию его высказываний, тем самым, конечно же, придавая им определенную весомость. Наконец Вульф соизволил ответить: