еще! — возможностям руки, разрабатывать эти движения можно уже в цирке. Рая написала Корелли. Корелли выслал деньги на дорогу.
Трудно переоценить щедрость этого жеста. Жизнь жестока. И сентиментальные поступки хороши для чувствительных романов. Работа воздушной гимнастки — тяжкий труд. Вот уж, поистине, профессия, при которой человек держит свою судьбу в собственных руках. И, зная это, приглашать в номер девушку с ограниченным движением руки несерьезно и опасно. Не было артиста, который не поделился бы этими соображениями с Корелли. Но он хотел дать шанс своей подопечной. А может быть, он казнил себя за ее падение и этим хотел искупить свою невольную вину. Предположения можно и продолжить. Но все они будут домыслом. Достоверно одно. Корелли, чем бы он ни руководствовался, позволил себе роскошь взять в работу ученицу, с которой нужно было начинать буквально с нуля.
К тому времени труппу Корелли составляли его жена и две партнерши — основные участницы номера, а также три ученицы. Рая приехала четвертой.
Воздушный номер, на репетиции которого Рая упала, хотя с этого дня и прошло более полугода, все еще не был пущен в работу. Может быть, это произошло из-за несчастного случая и ухода еще одной ученицы, испуганной катастрофой. Но скорее всего причиной тому были длительные гастроли в Московском мюзик-холле. Специально к этой программе Корелли подготовил целую комбинацию на сложном аппарате, поэтому возможностей для репетиции воздушного номера не было. Кстати, с московских гастролей группа Корелли стала именоваться «Кликет, летающие бабочки».
Приехав к Корелли в Одессу (был конец апреля 1930 года) и сразу же переехав вместе со всеми в Николаев, Рая включилась в общую репетиционную работу, которая проходила на кольцах и бамбуке, подвешенных на конюшне. Впрочем, «включилась» — это слишком категорично сказано. Если в Воронеже, только поступив к Корелли, она исполняла довольно сложные трюки, наравне с партнершами, то теперь ей приходилось заново осваивать даже примитивные упражнения. Началось все с того, что она сидела на трапеции и страшно боялась сделать простую «лягушку» на веревках.
Нет, страха перед высотой она по-прежнему не испытывала. И причиной тому было не упрямое бесстрашие, а четкое сознание, что на последней репетиции в Нижнем Новгороде она упала не по своей вине, не допустив какой-то промах в работе, а просто из-за большой петли. Тем не менее каждое первое исполнение трюка превращалось для нее теперь в серьезный экзамен. Не перед Корелли даже, перед самой собой. Так было и с той первой злополучной «лягушкой».
Сидела Рая и никак не могла заставить себя повиснуть на руках, оторваться от трапеции, боялась за руку. А тут еще, как нарочно, подошел Н. А. Никитин, дрессировщик и жонглер на лошади, представитель старейшей русской цирковой династии. Подошел и тут же окликнул Корелли: «Где ты взял такую луну?..» У Раи всегда было круглое лицо, а после полугодового лежания в больнице оно округлилось еще больше. Услыхав этот вопрос, девушка возмутилась и со злости на Николая Акимовича, на себя, на весь белый свет рванулась с трапеции и такую безукоризненную «лягушку» зафиксировала, что Корелли даже удивился. Здесь, как говорится, случай помог, а вообще-то были эти восстановительные репетиции самыми скучными и мучительными в ее жизни.
К этому времени Корелли стал придавать большое значение общей физической подготовке гимнаста. Он разработал специальную программу занятий на кольцах, основанную на многократном повторении упражнений (подтягивание, переворачивания предносом, всевозможные висы, штицы и еще многое другое). Исключительно ими заставлял он теперь заниматься своих учениц. Одна из девушек уже заслужила право делать в работе на кольцах сольные трюки: флажок на одной руке, например, или полусальто с колец. Разумеется, и остальные ученицы при первом же удобном случае стремились проделать то же самое, но не тут-то было. Невесть откуда сразу же появлялся Корелли, который, казалось бы, уже ушел, или, наоборот, послав девушек репетировать (ученицы и жили и питались вместе с семьей Корелли), сам еще оставался дома. Очень скоро и Рая начала пытаться пополнить ряды нарушительниц. Правда, всякий раз неудачно. Не успевала она и руку отпустить, как возле колец возникал разъяренный Корелли. «Поймите, — убеждал он учениц, — трюки вы сделаете сразу же, если ваши тела будут хорошо физически подготовлены. А в этом могут помочь только постоянно исполняемые упражнения. Это как экзерсис в балете». Он учил своих воспитанниц не на день — на всю жизнь.
Результат этих «скучных» тренировок не замедлил сказаться. Месяца не прошло после возвращения в Одессу, как Рая снова вышла на манеж. Делала все то же, что и на своем скороспелом дебюте. Только в другом костюме. Кликет выступали теперь в рыжих париках и разноцветных грациях. А появлялись на манеже в желтых волочащихся по манежу плащах и надетых прямо на тапочки золотистых туфельках на каблучках, которые тут же, как и плащи, сбрасывали. А еще через два с половиной месяца Рая уже летала «бабочкой».
Осторожный Корелли, натаскивая свою ученицу на исполнение этого трюка в ходе репетиций, старался предвосхитить все перегрузки, которые ее ожидали. Она висела в зубнике, а он стоял рядом с часами и время от времени раскачивал ее, подталкивая то с одной, то с другой стороны без предупреждения. Висеть приходилось по три-четыре минуты. Просто висеть в зубнике и летать по кругу, поднимаясь при этом до горизонтального положения, не представляло для нее большой трудности. Правда, в исполнении трюка была одна деталь, которая тревожила девушку и о которой не мог не знать Корелли. Но, по молчаливому согласию, ни педагог, ни ученица ни разу не касались в разговорах этой опасной темы.
Чтобы приготовиться к исполнению трюка, нужно было подняться метра на три по канату (это тоже было легко) и, повиснув в зубнике, взять в руки висящие за спиной крылья. Вот это уже было трудно, и этого момента боялись оба. От подъема по канату поврежденная рука оставалась согнутой и, чтобы взять крылья, нужно было сначала правой рукой разогнуть левую в локте, а потом уже, подхватив свисающую сзади материю, распахнуть за спиной сверкающие крылья.
Человек ко всему привыкает. Привыкла и Рая проделывать эти манипуляции с рукой так ловко и быстро, что никто не успевал обратить на них внимание. Врачи ее уверили, что со временем боль в локте и приторможенность в движении пройдут. Она верила, что так и будет, но, стремясь приблизить это время, постоянно тренировала руку.
Дебютом в зубнике Корелли был доволен, и, хотя вслух не сказал ни слова, девушка знала, как он нервничал и волновался за нее. Этот первый успех артистки был связан с Москвой. Выступления проходили в шапито, разбитом в Парке культуры и отдыха (теперь — имени Горького). Здесь же первый раз в жизни ей преподнесли цветы. Об этом происшествии стоит рассказать подробнее.
Как-то утром Рая с подругой, вернувшись из цирка, где они готовили аппаратуру к дневному представлению, обнаружили в своей комнате огромную корзину с хризантемами. Хозяйка рассказала, что к дому подъехала большая черная машина, и шофер, осведомившись, где живет молодая артистка, оставил для нее корзину цветов. Следом за таинственным посетителем в комнате побывал Корелли, снимавший квартиру в том же дворе. Он, видимо, забрал приложенное к цветам письмо, а заодно просмотрел вещи девушек. Тогда-то и пропала фотография Касфикиса с приглашением в ассистентки. Корелли старательно оберегал своих учениц от назойливых поклонников. Но бдительность он сочетал с родительской заботливостью. Когда девушки вынули цветы, чтобы поставить их в воду, они обнаружили в корзине полтора десятка куриных яиц! Неведомый даритель оказался бесконечно внимателен и щедр. Жилось в те годы трудно, голодно. И, кто знает, какое из подношений доставило объекту внимания — при всей ее гордости — большую радость.
Корелли так и не выпустил воздушный номер. В конце августа он умер. Умер внезапно, собираясь в цирк на представление. Рая зашла за ним, и все случилось у нее на глазах. У Корелли лопнула аорта, и кровь хлынула горлом. Крови было много, Рая держала своего учителя за плечи, а кровь все хлестала и хлестала в подставленный женой, убежавшей за врачами, таз. Так он и скончался, не дождавшись медицинской помощи.
Александр Васильевич Корелли — настоящая его фамилия была Пешков, но об этом мало кто помнил — принадлежал к числу тех удивительных цирковых самородков, которые все умели и могли. Малограмотный человек, он создавал номера, отмеченные высокой культурой замысла и исполнения. Он жадно стремился освоить, преобразить для манежа все то новое, что успевал заметить и оценить во время бесконечных гастролей по стране. Он обладал завидной способностью добиваться от выступления на манеже максимума художественного впечатления и использовал для этого все средства выразительности, к
