что-нибудь вбил себе в голову — значит, так тому и быть. Вскинул он дорожный мешок за плечи и пошёл наниматься к королю.
Шёл он, шёл и зашёл так далеко, что дальше, кажется, уж некуда. Вдруг видит: у самой дороги стоит пень, а возле пня — старуха. Топчется старуха на одном месте, а отойти не может, будто кто её привязал. Только на самом деле никто её не привязывал, а просто это нос у неё в расщелину попал, рот ей и не отойти от пня.
Как увидел это Пер — давай хохотать!
Рассердилась старуха.
— Ну чего зубы скалишь? — говорит.— Ты бы лучше помог мне. Вот уже сто лет прошло, а я дальше своего носа ничего не вижу. Крошки во рту не держала, маковой росинки не отведала.
Пер захохотал пуще прежнего.
— Вот это потеха так потеха!.. Ну, коли ты сто лет терпела, так можешь ещё сто потерпеть! — сказал Пер. И пошёл дальше.
Пришёл он в королевский замок и потребовал, чтобы его провели прямо к королю.
Король сидел на золотом троне в короне и мантии.
Он милостиво принял Пера, и они быстро обо всём сговорились. Работы от Пера не требовалось никакой, только пасти зайцев, а еду и жалованье король назначил ему прямо королевские. Правда, король сказал, что, если хоть один заяц из его королевского стада пропадёт, у Пера вырежут из спины три ремня, а самого его бросят живым в змеиный ров. Ну да Пера не так-то легко было запугать. Он и слушать про это не стал и сразу потребовал себе королевский ужин.
На другой день Пер отправился пасти зайцев.
Зайцы оказались послушными и смирными, как ягнята.
Они чинно шли по лугу, и ни один не отбился от стада даже на полшага. Но едва только Пер дошёл до леса, как зайцы, словно за ними неслась стая гончих, бросились врассыпную, кто куда. Пер с ног сбился, гоняясь за ними, да где там! Разве зайца догонишь!
Целый день бегал Пер по холмам, по горам, но не поймал даже самого маленького зайчонка.
Так и вернулся он в королевский замок один, без стада.
А в замке его уже поджидал палач с острым ножом в руках. Палач вырезал у Пера из спины три ремня и бросил его в змеиный ров.
Одним словом, что король пообещал, то Пер и получил.
Прошло немного времени, и стал средний брат Поль собираться в путь-дорогу. Тоже легкой работы захотел.
Уж как только отец его не отговаривал! Но Поль, так же как и Пер, и слушать его не стал. Вскинул Поль дорожный мешок за спину и пошел наниматься в королевские пастухи.
Ну, про это и рассказывать долго не стоит. Всё, что случилось с Пером, случилось и с Полем.
По дороге увидел он ту же самую старуху и пожелал ей, так же как и его старший братец, простоять, не сходя с места, ещё сто лет.
Потом он пришёл в королевский замок, нанялся в пастухи, утром вышел из ворот замка с целым стадом, а вечером вернулся в королевский замок без единого зайца.
Ну и дальше всё было точь-в-точь, как с его старшим братом: вырезали у Поля из спины три ремня, а самого его бросили в змеиный ров.
Пришло время Эспену собираться в путь.
— Чем я хуже братьев? — говорит Эспен.— Зайцев пасти — дело не трудное. Лежи себе, полеживай, грейся на солнышке да по сторонам поглядывай. От такой работы грех отказаться.
— Да что ты, сынок! — говорит ему отец.— Не берись не за свое дело, не по тебе эта работа. За таким зверем, как заяц, не то что бегать — птицей летать надо. А ты, как муха, прилипшая к смоле, ползаешь. К ногам у тебя словно гири стопудовые привязаны. Зайца поймать — не то что блоху рукавицей убить. Пропадёшь ты, как пропали твои старшие братья. Лучше бы ты дома сидел. А работа и здесь найдётся.
Но Эспен и слушать отца не стал. Не долго думая вскинул он дорожный мешок за плечи и отправился в путь.
Шёл он, шёл и порядком проголодался. Вдруг видит — у дороги стоит пень.
«Вот сяду я на этот пенёчек да и подкреплюсь немного»,— думает Эспен.
Подходит — что за диво! — старуха носом в пень вросла.
— Добрый день, бабушка! — говорит Эспен.— Что это ты тут стоишь? Носик свой точишь?
— Какое там — нос точу! Хотела я себе щепок наколоть, обед сготовить,— говорит старуха,— да и попала невзначай носом в щель. Сто лет возле этого пня стою, сто лет не пила, не ела, и никто меня не пожалел, ты первый ласковое слово сказал. Сослужи мне, добрый человек, службу, помоги нос вытащить, а уж я тебя отблагодарю, в долгу не останусь.
Ну, Эспен живо скинул мешок, вогнал в расщелину пня толстый клин — старуха и вытащила нос из щели.
— А теперь, бабушка,— говорит Эспен,— давай закусим. Самое время сейчас завтракать.
Достал Эспен из мешка хлеб и сало и протянул старухе.
Сами понимаете, уговаривать её не пришлось — за сто лет порядком проголодалась!
Поела старуха как следует и говорит:
— Ну, парень, ты меня пожалел, от беды избавил, и я тебя пожалею, от беды спасу. На вот возьми эту дудочку. Эта дудочка не простая. Свистнешь в один конец — все от тебя мигом разбегутся, свистнешь в другой конец — все к тебе назад прибегут. Да к тому же эта дудочка никогда не потеряется: продашь ли ты её, или обронишь, или выманят её у тебя,— она всё равно к тебе вернётся.
— Вот это подарок! — говорит Эспен.— Спасибо тебе, бабушка!
Он засунул дудочку поглубже за пазуху,— потому что хоть и волшебная она, хоть и не мог никто её украсть, а всё-таки лучше её от чужих глаз подальше припрятать,— потом распрощался со старухой и пошёл своей дорогой.
Приходит он к королевскому замку, а там его как раз и ждали. Король сразу нанял его в пастухи, положил ему хорошее жалованье и даже пообещал отдать за него принцессу, если только он будет исправно пасти зайцев.— Ну, а если не убережёшь стадо,— сказал король,— тогда пеняй на себя: вырежут у тебя из спины три ремня, а самого тебя бросят в змеиный ров.
— Что ж, согласен! — сказал Эспен.— А теперь давайте-ка мне скорее ужинать, а то с дороги я очень проголодался.
Поел Эспен, поспал, а утром, чуть свет, повёл зайцев на луг. Да прежде чем за ворота замка выйти, говорит королевским слугам:
— А ну-ка сосчитайте ваших зайцев, что-бы потом лишних споров-разговоров не было.
— Чего там считать,— говорят ему слуги,— они у нас давно пересчитаны. Ровным счетом девяносто девять зайцев.
— Ну, девяносто девять так девяносто девять.
Ушёл Эспен.
А король, чуть только закрылись за ним ворота, приказал сейчас же точить нож, да поострее! Король отлично знал, что никакому пастуху не уберечь зайцев, будь их девяносто девять, или сто, или десять — всё равно.
Тем временем Эспен преспокойно пас себе зайцев.
Зайцы шли по лугу так чинно и послушно, словно они были не зайцы, а смирные овечки. Ни один не отобьётся, не вырвется, все друг к другу жмутся, один другого держится.
Так потихонечку, полегонечку добрёл Эспен со своим стадом до опушки леса. И тут словно бес какой вселился в зайцев — все кинулись врассыпную.
Да только Эспен не стал особенно горевать.
— Скачите,— говорит,— себе на здоровье куда ваши косые глаза глядят.
Достал он свою дудочку да еще и посвистел зайцам вслед, чтобы они подальше убрались и не мелькали перед глазами.
А сам преспокойно улёгся на травке да так и проспал весь день.
Вечером, когда солнце спряталось за горами, Эспен снова достал свою дудочку и только свистнул разок, как все зайцы сбежались на лужайку.
Да мало того, что сбежались, а ещё выстроились рядами, точь-в-точь как солдаты на параде.
— Ну, теперь — шагом марш! — скомандовал Эспен и повёл зайцев в королевский замок.
В это самое время король, королева и принцесса вышли из своих покоев, чтобы поглядеть, как палач будет расправляться с Эспеном.
И вдруг видят: идёт себе по дороге Эспен, а за ним — в целости и сохранности — заячье стадо.
Все так удивились, что глазам своим не поверили. Да и было чему удивляться!
Зайцы шли в ногу, точно солдаты, а впереди шагал Эспен и наигрывал на дудочке марш.
У ворот замка Эспен остановился и скомандовал:
— Раз! Два! Смирно!
И зайцы, притопнув лапками, остановились и замерли.
Тут уж король не выдержал и, забыв о своем королевском достоинстве, принялся сам считать зайцев.
Как только он ни старался! И справа налево считал, и слева направо пересчитывал, и с начала до конца, и с конца до начала, а всё-таки зайцев было ровно девяносто девять, откуда ни считай, и ни одним меньше.
Тогда королева и принцесса тоже стали пересчитывать зайцев. Но и это не помогло ни на волос — зайцев было ровно девяносто девять.
— Я вижу, ты неплохой пастух,— проворчал король и, не глядя на Эспена, пошел в замок. Король был очень недоволен.
А принцесса подумала:
«Вот это молодец так молодец!» — и ласково взглянула на Эспена.
На другой день Эспен снова пошёл в лес со своим стадом.
Зайцев он разогнал подальше, чтобы они не мелькали у него перед глазами, а сам опять улёгся на травке.
Солнышко ласково припекало, земляники кругом было столько, что Эспен, не сходя с места, собирал её целыми пригоршнями, под боком у него была сумка, доверху набитая и печёным, и солёным, и жареным, а в кармане лежала волшебная дудочка.
Кажется, чего уж лучше! И в самом деле, Эспен ничего лучшего и пожелать не мог!
А король тем временем не знал ни
