гущу своих полосатых детей.
Волки разбегались, зализывая раны и поджимая хвосты, с опаской оглядываясь на кабаниху, мамашу семерых поросят, превосходящую супруга по весу и злобности. Прикрыв своим необъятным телом полосатых кабанчиков и розового поросенка, кабаниха ТАК хрюкнула, что у волков пропало всякое желание выяснять с ней отношения. Косясь на прелестных, упитанных кабаньих детишек, волки делали вид, что пришли сюда просто так, немного повыть на луну.
Главный кабан подошел к сосне, почесался о нее толстым боком, порыл мерзлую землю под талым снегом, поискал пятачком, нет ли чего ПОКУШАТЬ, ничего не нашел и с недовольным видом направился в лес.
Полосатое семейство потянулось за ним, а розовый поросенок отстал, сел на землю и стал зализывать поцарапанную ножку, с любопытством посматривая по сторонам. Но тут же схлопотал тычка от кабанихи, которая с грозным ворчанием подтолкнула его носом в ровный строй кабанят, строго на свое место — предпоследним с конца!
— Все в порядке! — выдохнула Акира. — Теперь он их приемный сын! Я за него спокойна.
— Молодцы кабаны! — согласился Тёма.
И Кира простонала — счастливо и жалостливо, как-то почти по-деревенски:
— Ты ви-и-дел, Тём, са-а-ми недоедают, сво-и-их семеро по лавкам, мал-мала меньше, но и этого взяли!
Тёма кивнул.
— Я теперь им буду за калиткой корм оставлять!
Акира обрадовалась.
— А я буду в Москве готовить для них самые лучшие помои! И держать в холодильнике! А ты как поедешь на дачу — захватишь ведерочко! Поставите в машину — чего вам стоит!
Тёма опять кивнул.
А дедушка улыбнулся.
Только бабушка не улыбалась. Она напряженно смотрела вниз. Похоже, там было неспокойно.
— Сейчас начнется штурм, — сказала бабушка. — Потому-то они и не стали особенно сражаться за поросенка. Им нужны мы.
— Если бы мы… — всхлипнул дедушка. — Мы-то что! Мы уже воздушные. Им нужны дети! Живые маленькие дети!
Бабушка вздрогнула и нервно спустила стрелу.
— Ты что! — закричал дедушка. — Ведь последняя!
И сразу сник.
— Впрочем, что это меняет… одна стрела… а их — вон сколько.
Волков было и правда видимо-невидимо, как будто они размножились или послали за подкреплением.
— Там половина тени, — сказала бабушка. — Обман зрения. Оборотень нас специально пугает. Он умеет плодить двойников. Это все его отпечатки, клоны. В общем, иллюзии, как в кино. Но и настоящих волков там немало.
Тёма вздрогнул — он увидел, что один низкорослый и коренастый волчонок смотрит на него с какой- то недоброй человеческой ухмылкой.
«Совсем как Витек. Неужели это он? Откуда он здесь? Выследил? Значит, теперь он всю жизнь будет меня преследовать и побеждать!» — подумал Тёма. И ему стало совсем плохо.
Вдруг бабушка резко выпрямилась и показала на небо.
— Звезда! — закричал дедушка. — Большая Артемида! Она взошла! Спасены!
Затаив дыхание, Тёма и Кира смотрели, как бабушка гордым, требовательным жестом протянула руку к своей звезде и сейчас же прямо с неба в ее колчан золотым дождем посыпались стрелы.
— Хватит пока.
Бабушка одним взмахом остановила поток и вынула из переполненного колчана золотую стрелу с пестрым оперением.
И начала стрелять, теперь уже ни на секунду не опуская лук и почти не целясь.
Волки пришли в смятение. Видно было, что они не ожидали такого сопротивления — наверное, Вервульф заверил их, что противники остались безоружными. Поджав хвосты и бросив раненых, они обратились в позорное бегство, но бабушкины стрелы настигали их и разили наповал.
Тогда Вервульф подскочил на месте, завертелся волчком и стал раздваиваться, расстраиваться, удесятеряться, как в калейдоскопе создавая себе новых двойников.
— К сожалению, воображаемые волки не менее опасны для человека, чем настоящие, — объяснил дедушка.
— Но ведь, наверное, они существуют только до тех пор, пока существует сам Вервульф? — догадался Тёма.
Бабушка и дедушка переглянулись.
— Мой внук! — сказал дедушка с гордостью. — Светлая голова! Будет ученым!
А потом вздохнул:
— Беда в том, что Вервульф неуязвим. Стрелами его не возьмешь. Как и его двойников.
Хлюп! Блям! Страшная рожа Вервульфа на секунду присосалась к стеклу — в метре от открытого окошка, через которое стреляла бабушка.
— Ой-ой-ой! — испугалась Кира.
Бабушка выпустила стрелу, но Вервульф только расхохотался жутким смехом, от которого у Тёмы пошли мурашки по коже.
— Что же делать? — в отчаянии вскрикнул он.
Дедушка крепче прижал к себе Тёму и Киру, как бы пытаясь защитить их от злых сил своим могучим телом.
Бабушка опустила лук.
Это было страшнее всего. Ее колчан был набит стрелами, но стрелы были бесполезны.
Вервульф, окруженный своими многочисленными двойниками, расхаживал внизу, облизываясь и явно готовясь к прыжку.
Тёма и Кира дрожали в могучих объятиях дедушки, но Тёме казалось, что дедушкины руки тоже как-то подрагивают.
Вдруг бабушка отбросила кудри со лба и приказала — спокойным и повелительным тоном:
— Мой внук Артем! Подойди ко мне!
На подгибающихся ногах Тёма подошел к бабушке.
— Слушай! И запоминай на всю жизнь! — произнесла Артемида. — Оборотни не боятся стрел. Это правда. Да, их нельзя победить физически. Но они отступают перед сильным и смелым ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ СЛОВОМ. Собери свою волю в кулак! Прогони Вервульфа, Артем!
Бледный и напряженный, Тёма стоял у окна и ждал следующей атаки.
Вервульф хвастливо раскланялся перед волками, поднялся за задние лапы и взмыл в воздух. Прямо перед собой Тёма увидел его разинутую пасть, высунутый язык и блестящий стеклянный глаз.
Тёма сжал кулаки и крикнул что было силы:
— Мы тебя не боимся, Вервульф! Убирайся!
А потом подумал и еще сказал:
— И забирай с собой свои дурацкие иллюзии. В общем, всех этих двойников, клонов… придворных своих, шестерок, подхалимов разных или как их там еще… Они здесь никому не нужны и всем нам пофигу! Валите отсюда!
Тут оборотень на миг завис в воздухе, потом дико взвыл, мигнул здоровым глазом, в ужасе посмотрел на Тёму и рухнул вниз. На участке никого не осталось — клоны враз испарились; Витек первым исчез куда- то. Тяжело постанывая и припадая на одну ногу, одинокий и обессиленный, покинутый своей подлой свитой, волк с человеческим лицом печально поплелся в лес. Тёме вдруг даже стало его жалко.
