теперь-то ее не обидят! Повезло твоей рыжей дочке!
А Кира порылась в кармане и достала оттуда три рубля — последние. Два из них она положила на стол.
— Это от моей собаки — подарок ее маме и братику. Пускай купят себе что-нибудь на память!
Третий рубль Кира аккуратно положила в карман, объяснив Тёме:
— Деньги в дороге всегда пригодятся!
Тёма кивнул.
— Ну, до свиданья! — сказал Тёмин папа.
— А ключи? — спохватился сторож. — Вы ж у меня ключи от дачи забрали!
Тёма достал из кармана ключи и протянул сторожу.
— Стоп! — сказал папа. — А ну, дай-ка их сюда!
И быстро отцепил оранжевый брелок.
— Откуда это? — строго спросил он.
— Так на даче у вас нашел, — растерялся сторож. — Смотрю, красивый брелочек, прям как камушек, желтенький такой, видно, думаю, обронили, ну и повесил, чтоб не потерялся.
— Тёмка! — захохотал папа. — Ну ты даешь! Это ж он и есть!
— Кто? — опешил Тёма.
— Как «кто»? Куриный бог! Сердоликовый! Я его маме в Коктебеле нашел!
— Ура! — закричали Тёма и Кира.
— Вот оно что! — пробормотал сторож. — А я-то думаю, и чего у меня куры чисто омолодились!
— Поздравляю! — сказал папа и аккуратно положил в кошелек оранжевый брелочек.
— Спасибочки, — вздохнула сторожиха, не отрывая глаз от Курячьего бога.
— А я и не знал, что он такой, — признался Тёма. — Просто камешек с дыркой.
— Эх ты, московский мальчишка! Ты не знал, что такое Куриный бог? Тебя ж каждое лето в Ялту отправляют! Вот что значит — держаться за бабушкину юбку! — сказал папа. — Ну, ничего! В этом году пойдешь с дедушкой в рейс! Он переходит на прогулочный катер и возьмет тебя с собой!
— Ура! — опять закричал Тёма.
И с гордостью объяснил Кире:
— Мой дедушка Аркаша — морской капитан! Раньше был капитаном баржи — а теперь будет ваще! Еще круче! КАПИТАН КАТЕРА!
— Старый морской волк! — засмеялся папа.
— Здорово! — сказала Кира. — А вы дадите мне пеленочку для моей собаки? А то она еще маленькая.
Папа посмотрел на мокрое пятно на Кириной кофточке и кивнул:
— В машине найдется. Пошли!
Когда отъезжали от дома сторожа, Тёма обернулся. И вдруг увидел, что напротив их дачи, в стволе сосны, высоко, под кроной, качается стрела. А может быть, это ему просто показалось?
11
Возвращение домой
Путь до города предстоял неблизкий, через поле, рощу и большой поселок, дорога была ухабистая и размытая, на кочках в машине трясло, а мартовское солнце припекало уже совсем по-весеннему, и настроение у Тёмы было праздничное. Он думал о том, как обрадуется мама, что нашелся ее Курячий бог, и как она будет гордиться тем, что нашел его он, Тёма, и как мама вернется домой, и как все всегда у них будет теперь хорошо. Он погрузился в эти приятные мысли, и ему не хотелось ни с кем разговаривать.
Акира тоже молчала, не отрывая глаз от собаки. На коленях у нее стояла круглая железная коробка вроде большой консервной банки («В них хранят кинопленку», — объяснил Тёмин папа, доставая коробку из багажника вместе со старой фланелевой ковбойкой). Кира обрадовалась и хотела взять ковбойку целиком — если сложить в четыре раза, из нее получилась бы мягкая и удобная подстилка, но Денис Аркадьевич покосился на собаку, на глазок замеряя ее рост, а потом решительным жестом разорвал ковбойку напополам, сказав: «Хватит с нее! Жирно будет! В машине тоже без тряпки нельзя!» И отдал Кире полковбойки. Кира немножко насупилась, но собака и правда была еще совсем маленькая, полковбойки хватило ей и на матрасик, и на одеяльце, Кира только добавила свой батистовый носовой платок — вместо простыни. И собака, завернутая, спеленутая, ухоженная, спала теперь в железной коробке на коленях у Киры. Кира оберегала ее сон и только время от времени осторожно поглаживала рыжую щенячью голову, обрамленную батистовыми кружевами. Собака открывала сонный глаз и благодарно лизала тонким язычком палец своей хозяйки. По всему было видно, что Киру она сразу признала и полностью ей доверилась. И Кира старалась это доверие оправдать.
Тёмин папа тоже вел машину молча, только что-то насвистывал, сложно, переливчато и довольно красиво. Похоже, и у него было отличное настроение.
И так все ехали и молчали, и каждый думал о своем, приятном, и радовался, что другие ему не мешают. И получалось, как будто все молчат вместе и всем от этого хорошо.
Вдруг машина подскочила на кочке, а потом сразу угодила в яму. Послышался странный хлопок — и в ответ слабо пискнула собака.
— Ой! — испугалась Кира.
— Ба-бах! — сказал Тёма.
— Приехали! — буркнул папа, выключил мотор и открыл дверцу.
Тёмин папа обошел машину, присел у правого крыла и опять присвистнул, но теперь уже с огорчением.
— Типичный случай… — вздохнул он. — Дороги нашего отечества. Вылезайте!
— Колесо? — спросил Тёма со ЗНАНИЕМ ДЕЛА.
Папа кивнул, доставая из багажника домкрат.
— Ничего, у меня запаска есть, — сказал он. — Неважнецкая, правда, но авось до шиномонтажа дотянем. Тут недалеко.
Кира вылезла, но не отрывала глаз от собаки.
Тёма был немного огорчен, ему хотелось, чтобы Кира увидела и оценила, как он ловко помогал сменить колесо — держал ключи, пока папа домкратил машину, давал ему ПРАВИЛЬНЫЕ советы, потом сразу же, не дожидаясь просьбы, подал вторую половину ковбойки, чтобы папа вытер руки.
Но Киру, похоже, ничего уже не интересовало в жизни, кроме этого рыже-белого беспомощного клубочка, который она везла домой и по поводу которого ей еще предстояло объясняться с мамой.
Тёма почувствовал вдруг, что собака ему совершенно разонравилась.
«Ну что же это такое? — думал он. — Ладно, была бы еще большая породистая псина! Хоть можно было бы понять! А тут какая-то рыжая козявка, а она уже никого вокруг и не видит, и не замечает!»
И он, насупившись, посмотрел, как Кира озабоченно проверяет, хорошо ли укрыта собака, не замерзла ли она, не пора ли ее перепеленать.
Между тем папа сменил колесо, и можно было трогаться в путь.
Они довольно быстро добрались до соседнего поселка, отдали колесо в шиномонтаж.
— Ясен перец! — кивнул мастер, опустив колесо в воду и глядя, как пенится мыло на месте прокола. — Саморезик подцепили! Вон он, видите?
Папа кивнул с серьезным видом.
— Не забудьте про ВУЛКАНИЗАЦИЮ и БАЛАНСИРОВКУ! — напомнил Тёма, безнадежно скосив глаз на потерянную для человечества подругу.
Парень-шиномонтажник посмотрел на Тёму и показал ему большой (и довольно грязный) палец, а Кира спросила:
