ликвидации. Так как эти факты установлены, Поль является виновным в военных преступлениях и преступлениях против человечности.
По плану, который, вероятно, был разработан с целью создать какую-то видимость законности этого мероприятия, хотя по самой своей сути оно было противоправным, Поля назначили опекуном имущества, захваченного на Востоке и эксплуатировавшегося организацией «Восточные промышленные предприятия». Это было опекунство странного рода. Все интересы опекуна находились в коренном противоречии с интересами имущества, которое было поручено его опеке... Фактически такое опекунство представляло собой чистую фикцию. Нельзя поверить в то, что рейх когда бы то ни было намеревался возвратить конфискованное им имущество его бывшим владельцам евреям, большинство которых сбежало, исчезло либо подверг лось уничтожению. Единственная доказательственная ценность этого фиктивного опекунства в том, что оно является еще одной веревкой, которая крепко связывает Поля с преступными целями организации «Восточные промышленные предприятия».
Пытаясь частично реабилитировать себя, Поль представил в качестве доказательства декрет от 28 февраля 1933 г., подписанный имперским президентом фон Гинденбургом и канцлером Гитлером[218], которым отменялись положения Веймарской конституции, гарантировавшие неприкосновенность личности, свободу слова и свободу печати, право собраний, тайну переписки. Тайной государственной полиции была предоставлена почти неограниченная власть над людьми и их имуществом, власть, свободная от каких-либо обязательств и бесконтрольная. Это учреждение-тиран являлось партнером главного административно-хозяйственного управления по управлению концентрационными лагерями.
По провозглашении этого декрета Германия превратилась в полицейское государство, а свобода и жизнь германских граждан стали зависеть от каприза таких людей, как Гейдрих и Кальтенбруннер. Мы можем исходить из того положения, что если... германские граждане соглашались вручить свои личные свободы полицейскому органу, то это была их привилегия, и любому постороннему лицу, которое захотело бы вмешаться, вполне могло бы быть указано на то, что оно лезет не в свое дело. Однако если делается попытка придать положениям такого декрета экстерриториальный смысл и применить тоталитарные и автократические полицейские меры, дозволяемые этим декретом, к лицам, не являющимся германскими гражданами, и на негерманской территории, то тем самым нарушается международное право, где еще правит разум. Нацистские лидеры, опьяненные властью, могли издеваться над германским народом и обманывать его до тех пор, пока германский народ соглашался терпеть это; однако когда они распространили свою тиранию на иностранные государства и попытались оправдать это положениями внутреннего германского права, оказалось, что их самонадеянность зашла слишком далеко, и для того чтобы их остановить, в дело вступила власть, более высокая, чем власть Гитлера.
Резюмируя и опираясь на установленные факты, Трибунал приходит к выводу, что подсудимый Поль виновен в военных преступлениях и преступлениях против человечности, изложенных в разделах втором и третьем Обвинительного акта.
Трибунал приходит к выводу, что подсудимый Поль являлся членом преступной организации, т.е. СС, при условиях, которые были определены в приговоре Международного Военного Трибунала, и потому признается виновным по разделу четвертому Обвинительного акта.
П.89. ДЕЛО ГЛАВНОГО УПРАВЛЕНИЯ СС ПО ВОПРОСАМ РАСЫ И ПОСЕЛЕНИЯ
Вскоре после вторжения в Польшу нацисты приступили к проведению обширной кампании по похищению детей-иностранцев. В первое время эти похищения ограничивались в основном так называемыми этническими немцами. Но вскоре стало очевидно, что таким путем не удается добыть достаточного числа детей. Поэтому данная программа была распространена также на всех детей «
Гиммлер изложил свои цели в речи, обращенной к членам партии. Он заявил:
«...с проблемой «дети и народ», проблемой растущей и обретающей форму великой империи, которая была в недавнее время столь расширена прибавлением к ней восточных территорий и которая со временем станет империей германского величия, созданной для нас фюрером, теперь связывается вторая проблема, решение которой возложено на меня как на имперского комиссара по консолидации германского народа. Она касается вопроса, как мы можем к победе меча присовокупить победу крови, крови нашего типа; как после победы над врагом будет проведена истинная германизация страны, как будет осуществлена истинная оккупация новых провинций с расовой точки зрения. 7 октября я как имперский комиссар но консолидации германского народа получил от фюрера указание о том, как разрешить эту проблему.
Мы должны проследить за тем, чтобы по крайней мере в провинциях, принадлежащих сейчас Германии, польская проблема была ликвидирована.
Мы должны проследить за тем, чтобы теперь, когда мы сильны, нам, насколько это в нашей власти, были возвращены люди, принадлежащие к нашей крови; мы должны проследить за тем, чтобы ни одна частица нашей крови не ушла от нас...
Способ, каким необходимо добиваться этого, в каждый из периодов будет иным. Вначале необходимо было — и я попрошу вас, чтобы сведения, о которых я сообщу, не вышли за пределы нашего небольшого кружка, — добиваться этого самыми безжалостными мерами, в особенности в Западной Пруссии... Само собой разумеется, что после войны Германия возвратит изо всех стран этнических немцев, всех людей, принадлежащих к хорошему роду этнических немцев, я бы даже сказал, к хорошей крови».
Впоследствии, в письме от 18 июня 1941 г., Гиммлер изложил свой план совершенно четко, в недвусмысленных выражениях; он писал:
