таким отчаянием, граничащим с безумием, будто он запечатывал меня, ставил клеймо, старался присвоить, подчинить и подмять под себя, снося все барьеры. Я почувствовал, что у меня начинает кружиться голова от осознания того, что это не сон, что вот он, здесь и сейчас, одна рука в моих волосах, вторая на талии, губы скользят по ключицам, чуть прихватывая кожу, едва не вырывая стон. Никогда еще на моей памяти Поттер не был таким - диким, растерявшим всякое стеснение и скованность, с прорывающимися наружу рыками, - настоящим гриффиндорским львом, горячным, неуправляемым, жестким. Я, предпочитавший всегда брать инициативу на себя, сейчас готов был растечься в его руках лужицей воска, повиснуть у него на шее и упрашивать не останавливаться, не уходить, не бросать меня в темноте и одиночестве. Позабыв обо всей гордости и чести, о которых я так много думал в последнее время, я был готов упасть перед ним на колени и просить прощения за все обиды, которые вольно или невольно ему нанес, только чтобы он остался здесь и сейчас, чтобы это безумие не прекращалось. Я готов был бросить к его ногам весь мир, сворачивать горы, совершать подвиги, готов был даже взять его за руку и выйти во двор, и целовать его там на глазах у всех, готов был ходить с ним ужинать хоть каждый вечер, поддерживать любые, самые дурацкие темы разговоров - сейчас я бы даже жизнь свою отдал, если бы Поттеру пришло бы в голову ее попросить.
И это пугало.
- Поттер… - проворчал я, пытаясь вывернуться из его стальной хватки, - что ты делаешь?
- Я соскучился, - уха коснулось горячее дыхание, и я укусил себя за губу, стараясь вырваться из того слепящего наваждения, в которое меня опрокидывало присутствие Поттера.
- Черт возьми, ты пьян! Отпусти меня немедленно! - я бы закричал на него, но боялся, что нас могут обнаружить. - Я не хочу, чтобы ты потом бросался на меня из-за того, что поддался сиюминутному желанию!
- Ты прост-то боишься, - пьяно выговорил Поттер, даже и не подумав ослабить хватку. - Боишься ответственности.
- Да хоть бы и так! Ты меня послал! Вышвырнул!
Да, Поттер, я боюсь ответственности. А еще я боюсь своих мыслей, которые захлестывают с головой, стоит остаться с тобой наедине. Ты сводишь меня с ума, подавляешь волю, заставляешь прогибаться под свои желания и свое видение жизни. Рядом с тобой я теряю свою личность, превращаюсь в бесхребетного слизняка, и, быть может, даже если становлюсь чуть честнее, благороднее или чище - я так не хочу. Если я способен измениться к лучшему, я хочу пройти этот путь сам, а не из-за того, что мне приходится подстраиваться под желания национального героя. Я хочу сам понять, нужно ли мне это, а сейчас, когда голову кружат гормоны, я над собой не властен - и это пугает.
- Тем более, ты сейчас пьян, а протрезвеешь - и пойдешь мне бить морду. А мне, видишь ли, моя морда еще дорога, - взяв себя в руки, негромко произнес я. - Конечно, я понимаю, что истина в вине, но давай мы лучше поговорим, когда ты протрезвеешь - если ты еще захочешь поговорить.
Кажется, я привел его в замешательство. Хватка тут же разжалась, и Поттер отступил на полшага. Глаза уже привыкли к темноте, и я различил его лицо, смутно виднеющееся в полумраке - закушенная губа, сведенные брови, съехавшие на нос очки.
- Попроси у Слизнорта отрезвляющее. Кажется, у него было, - посоветовал я, прежде чем протиснуться мимо Поттера и вылезти назад в коридор.
До своей комнаты я шел почти бегом, постоянно прислушиваясь к шуму за спиной, словно в надежде, что Поттер не внемлет моим доводам и позовет назад, или хотя бы выйдет из-за статуи и кинется следом. Но, кроме эха моих шагов, в коридорах не было слышно ни звука.
Очутившись в своей комнате, первым делом я кинулся к двери в ванную. Подождав, пока наполнится раковина, я окунул в нее голову, вздрогнув, когда холодная вода коснулась разгоряченной кожи. Я держал голову в воде, пока не закончился воздух, и только тогда выпрямился. Капли тут же потекли за шиворот, заставив передернуться, но мне как раз сейчас это было нужно - холод отрезвлял, успокаивал, возвращал в реальность. Я еще раз окунул голову в воду, и повторил это трижды - пока пульс не угомонился, а ко мне не вернулась ясность рассудка.
Через пару минут мне начало казаться, будто сцена за статуей была еще одним сном, просто нереальной фантазией, но казалось так ровно до того момента, пока я не встретился взглядом со своим отражением. Глаза до сих пор лихорадочно блестели, губы, всегда бледные и тонкие, распухли и налились цветом, на скулах выступил румянец, а около ключицы виднелся явственный след зубов. Я коснулся его и зашипел от боли, но сводить не стал, хотя и умел.
Кто бы мог подумать, что Поттер окажется способен на такое… Надо же. Гриффиндорец, пикси его раздери.
- Забудь про Поттера, - строго сказал я отражению. - По крайней мере, пока он не протрезвеет.
Слабое утешение, если вдуматься. Протрезвевший Поттер сделает все, что угодно, кроме повторения этого безумия. К тому же, сомневаюсь, что он станет со мной разговаривать - слишком он гордый для того, чтобы менять свои решения. Ну а я за ним бегать не стану. Хватит с меня того, что я и так, оказываясь с ним рядом, начинаю себя вести как озабоченный пятнадцатилетний ребенок.
К тому же, до завтрашнего утра никакого Драко Малфоя в Хогвартсе больше не будет. Драко Малфой спит спокойным сном в своей комнате, выпив зелье от мигрени, по крайней мере, по официальной версии.
А утром, я думаю, и у меня, и Поттера будет достаточно других дел, кроме как бегать друг за другом по замку в тщетной попытке поговорить.
В любом случае, буду решать проблемы по мере их поступления. Надеюсь, к Октавию Красту пьяный Поттер приставать не станет - хотя бы по той причине, что он не знаком с ним лично.
Вернувшись в комнату, я достал из сумки фляжку с оборотным зельем и парадную мантию Краста, разделся, оставшись в одном белье, и, собравшись с силами, сделал внушительный глоток.
Глава 22
Искать Малфоя на карте Мародеров среди того количества гостей, что заполонили Хогвартс, было бесполезно - но я все же попытался. Потратил полчаса, заработал головную боль и разозлился, а хорька так и не нашел. Зато узнал, что Дин Томас и Парвати Патил сидят вместе в ванной старост, Хагрид с мадам Максим гуляют по Запретному лесу, а Джастин Финч-Флетчли и Луна Лавгуд прохаживаются вдоль озера по какой-то совершенно неописуемой траектории.
Рона с Гермионой я тоже не обнаружил - видимо, они были среди того огромного скопления наскакивающих, почти сливающихся в одно огромное пятно точек, собравшихся во дворе, откуда даже до моей комнаты долетали музыка и смех.
Словом, всем было весело, все пили, шутили, смеялись, радовались жизни, и только один я, как дурак, сидел в своей комнате, гипнотизируя карту Мародеров, точно она могла заговорить и рассказать мне, где же шляется Малфой. Впрочем, и так понятно, где, если в других помещениях его нет. Вряд ли он побежал прятаться от меня в Выручай-комнату или отправился домой, спасаясь от приставаний пьяного в стельку Гарри Поттера.
Самое смешное, что я даже не знал, зачем именно его ищу. Я хотел с ним поговорить, но как и о чем - представлял плохо. Просто не хотелось все оставлять вот так, в непонятном подвисшем состоянии, после сцены в коридоре. Мне не хотелось, чтобы он снова меня ненавидел, и, наверное, я собирался извиниться… Сказать, что просто был пьян и не стану его больше преследовать.
Определенно, мне вообще нельзя пить, мозг тогда отключается начисто.
Я потер виски. В голове еще немного шумело, хоть я и выпил отрезвляющее - не ту жуткую бурду, которую мне посоветовал взять у Слизнорта Малфой, а экспериментальное зелье от Джорджа, еще перед банкетом врученное мне Роном. Это средство, если верить обещаниям Джорджа, действовало куда приятнее традиционного, после которого организм буквально начинало выворачивать наизнанку.
Еще со школы я с осторожностью пробовал все изобретения Уизли, но это зелье меня приятно удивило - хоть оно и оказалось мерзким на вкус, голова прояснилась в считанные минуты. И почему я не выпил его раньше, до того, как увидел Драко, шагающего по коридору?
Впрочем, это произошло случайно - я совершенно не планировал никуда затаскивать Малфоя, и уж, тем более, не собирался его целовать.
- Шалость удалась, - вздохнул я, касаясь палочкой карты, тут же начавшей выцветать. Затем сложил старый пергамент и сунул его в карман, вместе с мантией-невидимкой - на всякий случай.
