эмиграции были людьми глубоко порядочными. Известно, что глава грузинской общины в Париже клятвенно заверил чиновников, что грузины не любят «красных» и представителей других национальностей (особенно евреев!), и по этой самой причине никаких дополнительных немецких проверок им не требуется. Ему поверили на слово и проверками действительно не терзали. Это дало возможность грузинскому управлению во Франции выдать множество ложных свидетельств о принадлежности к грузинскому народу всем, кто внешне хоть чем-то походил на кавказцев, по большей части евреям. С этими документами люди смогли выехать из страны и спасти свои жизни.
Сегодня некоторые «историки», желая принизить значение победы СССР в Великой Отечественной войне, подвергают сомнению не только давно известные и доказанные факты. Один из авторов, К. Н. Александров, в сборнике статей и материалов с кричащим названием «Против Сталина» (СПб., 2003), приводит такую «статистику»: общая численность русских эмигрантов, участвовавших в европейском движении Сопротивления, в том числе в составе действующих армий союзников, составляла в среднем, по его подсчетам, от 300 до 400 человек. Всего-то!
Каким образом проводились столь точные подсчеты, неизвестно. Если следовать подобной статистике, то придется поверить: на всем европейском континенте, не только во Франции, нашлось всего триста храбрецов русского происхождения, чтобы всеми мыслимыми и немыслимыми способами бороться против нацизма – общего врага, вероломно напавшего и на их родину… Тем более остается восхищаться тем, сколько подвигов и добрых дел они успели совершить, сколько жизней – спасти!
Несмотря на террор и расстрелы, под носом у нацистов и их приспешников вроде Жеребкова в Париже выходила подпольная газета «Русский патриот», в которой печатались сводки Совинформбюро, приказы И. В. Сталина, воззвания к русским эмигрантам и советским военнопленным.
Нет, отнюдь не случайно правление Содружества русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления во Франции на своем заседании 1 июля 1946 года единогласно приняло следующее постановление:
22 июня 1941 года было для нас, русских участников Сопротивления, днем нашей мобилизации. Именно с этого дня мы начали посильную борьбу за Родину. Мы сожалели лишь о том, что мы не находимся на родной земле, среди своего народа…
Невыносимо было видеть, как попираются во всем мире все духовные и культурные ценности, всякий подлинный общечеловеческий идеал; и конечно, русские люди хотели принять участие в борьбе с общим врагом, напавшим на нашу Родину (далекую Россию). Доказать своим участием любовь и верность незабытой Матери…
…мы думаем, что материалы об участии русских людей в рядах Сопротивления, собранные нашим архивом, могут и даже должны быть преданы более широкой огласке; тут встает вопрос не только о сохранении и записи некоего исторического факта, а и о его правильном и справедливом освещении.
И. А. Кривошеин уже в 1946 году посвятил себя, по его выражению, «кристаллизации и фиксации» произошедшего, отдавая все свое время составлению «хроники текущих событий». В этом ему помогала жена Нина Алексеевна. Вдвоем они выпускали «Вестник русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления во Франции». Именно тогда Игорем Александровичем был создан и Союз участников движения Сопротивления.
Русские добровольцы еще в те далекие времена предполагали, что спустя годы подлинные исторические факты могут потонуть в море лжи и подтасовок! «Еще немного, и это будет предано забвению», – обеспокоенно писали они. И мы сегодня не должны допустить этого!
Дмитрий Тюрин, исследователь Сопротивления, подчеркивает:
Реальная опасность военного поражения, нависшая над Родиной, разбудила дремавшие патриотические чувства большей части зарубежья, вовлекла в антифашистское движение тысячи эмигрантов, охваченных патриотическим подъемом, и придала новый, более глубокий смысл и значение борьбе тех, кто уже состоял в подпольных организациях. Дату 22 июня 1941 года многие называли «днем патриотической мобилизации».
Серьезные историки утверждают: то, что известно об участии отдельных русских людей во французском Сопротивлении, – это лишь верхушка айсберга, всего лишь часть реального вклада русской эмиграции в антифашистскую борьбу! Многие из русских героев Сопротивления, к сожалению, остались совершенно безвестными для истории. В подпольные организации они вступали под псевдонимами, как того требовали правила конспирации, или под вымышленными иностранными именами, как И. А. Кривошеин. Многих и похоронили под этими псевдонимами. Другие бесследно исчезли в немецких концлагерях и гестаповских застенках.
Эмигрант «первой волны», выпускник Пражского университета и Сорбонны В. С. Варшавский вспоминал:
Те, кто уцелел, вернулись к своей прежней жизни рядовых эмигрантов: извозчиков, маляров, типографских наборщиков, мелких служащих.
Всего, по разным данным, в подпольных организациях и в войсках «Сражающейся Франции» участвовало от трех до шести тысяч русских людей.
Во всех частях Франции создавались партизанские отряды из бежавших советских военнопленных. В этой работе значительную роль играли эмигранты. Зная местные условия, жителей, язык, они были проводниками, связистами, разведчиками, бойцами. Эмигранты организовывали бегство советских военнопленных, месяцами укрывали их у себя на фермах, в частных домах.
Лев Любимов свидетельствует:
В городе Вьен почти все русские эмигранты пошли в партизаны. Были семьи простых русских людей – батраков, рабочих, иногда мелких фермеров, в которых все мужчины вступили в партизанские отряды, были молодые, родившиеся во Франции и порой даже не говорившие по-русски, но и они сражались в русских подразделениях за далекую родину, которую никогда не видели.
Если говорить не только о русских эмигрантах, а вообще о тех людях русского происхождения, кто сражался бок о бок с французами против фашистской чумы, то их число окажется значительно больше. Чтобы не казаться голословной, процитирую несколько абзацев из парижской газеты «Русская мысль» за 5 – 11 мая 2005 года. За два дня до выхода этого газетного номера на кладбище Пер-Лашез был открыт монумент погибшим советским солдатам, участникам французского Сопротивления.
Вот что пишет об этом корреспондент газеты Валерий Ганчиков:
Судьба распорядилась так, что полмиллиона советских военнопленных оказались во время Второй мировой войны на территории Франции. При первой возможности они бежали из лагерей. Те, кому удавалось уйти от облав и расстрела, вливались в ряды французских партизан и участвовали в боевых действиях. Они отличались мужеством и неиссякаемой волей к победе, дожить до которой удалось не многим. Более тридцати тысяч советских граждан погибли во Франции в общей борьбе за свободу.
В этом году российское посольство совместно с французскими министерствами обороны и ветеранов войны завершило работу по выявлению всех захоронений советских военных на территории страны. Самое большое из них – военное кладбище в Нуайе-Сен-Мартен в департаменте Уаза, где находятся могилы около 6700 человек. На территории этого некрополя установлен памятник «Цветы России» работы Владимира Суровцева. Он же автор монумента на кладбище Пер-Лашез, воздвигнутого на том месте, где до сих пор лежала лишь мемориальная плита.
Идея установить вместо нее скульптурную композицию принадлежит российскому послу Александру Авдееву и президенту Международной ассоциации русских ветеранов французского Сопротивления Олегу Озерову. Она была поддержана французской стороной, выделившей бесплатно участок кладбищенской земли, и президентом России Владимиром Путиным. Его аппаратом были оплачены расходы по изготовлению и транспортировке монумента.
Еще в предвоенные годы своей миссионерской деятельности, окруженная людьми подчас не только бедными, бездомными, но и падшими, русская монахиня вызывала много нареканий от властей. Случались у нее и столкновения с французской администрацией. Разумеется, ее открытые и неосторожные действия не могли не вызвать пристального наблюдения со стороны гестапо и его прихлебателей. Спасение евреев и помощь им, по сути, поставили для матери Марии знак равенства между жизнью и смертью. И кстати, многие, кто знал ее давно и близко, не одобряли этой неосторожности. Одним из таких старых друзей оказался Дмитрий Бушен – тот самый Д. Д. Б., которому в 1912 году в «Скифских черепках» было посвящено стихотворение. В своих воспоминаниях он писал, как рискованно и не всегда осторожно действовала мать Мария в то время.
Это было уже во время войны, после падения Парижа. Она вела себя… несколько вызывающе. Я ей говорил: Лиза, тише, тише, не надо. Не надо, чтобы немцы что-то подумали, что-то узнали. А у нее было по отношению к ним такое
