Европы католической сорнякРасцвел здесь, корни в грунт вплетая,И пестрыми домишками тесня,Отроги желтые беспечного Китая.Святые — в стиле рококо — и, выше, лик ГосподеньСулит солидный куш за гробом игрокам.С борделем в двух шагах, свидетельствует храм,Что вера снисходительна к природе.Не нужен страх тебе, терпимости столица,Перед грехом неискупимым, словно ад,Крушащий души и могучие державы.Когда пробьют часы, невинные забавыНеведенье младенца защитят,И ничего плохого не случится.
Живут в этом городе тысячи душ,Кому — особняк, а кто — будто уж.И нет для нас места, милый, и нет для нас места.Другая страна была отдана нам,Взгляни-ка на глобус — она еще там.Но нет нам пути обратно, милый, но нет нам пути обратно.Вон, тисы на сельском погосте растут,И те, по весне, обновляют листву.На что паспорта не способны, милый, на что паспорта не способны.И консул изрек, не подняв головы:'Коль нет паспортов, все равно, что мертвы'.Но мы еще живы, милый, мы еще живы.Пошел в комитет, а там вежливый клеркСказал: 'После дождика, может, в четверг…'.А куда ж нам сегодня, милый, а куда ж нам сегодня?На митинг забрел — глас толпы был таков:'Их пустишь, так сами уйдем без штанов'.Это о нас, ведь, с тобою, милый, это о нас, ведь, с тобою.Гром слышался с неба и пела там медь,То Гитлера голос был: 'Смерть, всем им смерть!'И это про нас то, милый, и это про нас то.Я пуделя видел в жилетке зимой,Я видел как кошку впустили домой.Вот так бы немецких евреев, милый, вот так бы немецких евреев.Хожу я к причалу, — не считаны дни,—Там плещутся рыбы, свободны они.Всего-то в трех метрах, милый, всего-то в трех метрах.Вороны слетались в заснеженный парк,Живут без политиков, карр, себе, карр…Потому что они не люди, милый, потому что они не люди.Приснился мне дом, и в нем тьма этажей,Там тысяча окон, там тыща дверей.Но где же там наша, милый, но где же там наша?Стоял на равнине, сияла звезда,И тыщи солдат — туда и сюда…Это по нашу душу, милый, это по нашу душу.
