Стихи и эссе

Война проста, как монумент, как дзот,
Здесь человеку отвечает зуммер,
Флажок на карте — значит послан взвод,
Несет малыш кувшин. Но этот план безумен —

Чтоб всякий на земле был страхом поражен,
Кто в девять воду пьет, и в полдень пить захочет,
Кто мечется в тоске вдали от чад и жен,
В отличье от идей и смертен, и порочен.

Но, несмотря на смерть, идеи непреложны,
И тысяч рты — как бы одни уста —
Разорваны в атаке чьей-то ложью,

Флажки на карте приведут в места,
Где Зло потешилось на славу —
Нанкин, Дахау.

17

Они живут и мучаются. Вот
И все, что они делают, бинтами
Скрывая мир, который признает
Лишь холод скальпеля — они лежат рядами,

Как будто бы эпохи — врозь; законы
И истины — как боль перетерпеть сейчас —
Им шепчут на ухо и заглушают стоны,
Они — растенья, отчужденные от нас.

Кто может превратиться в ногу, если
Она не сломана, кто помнит старый шрам,
Давно заживший, головную боль?

Мы верим в мир, где лечат все болезни,
Где одиночество — удел поэтов; нам
Лишь ярость разделять, да счастье, да любовь.

18

Отставлен от столицы и развенчан,
Его покинули и вошь и генерал,
Прикрыв глаза, он сутки пролежал
Под одеялом стеганым и в вечность

Отправился. И ни его надгробье,
Ни том историка, где славных имена,
До нас не донесут, что туп был, как война,
Ни шутки глупые его, ни взгляды исподлобья.

Подошвами столетний прах вздымая,
Он нас учил, без всяких там затей,
Так смысл фразы проясняет запятая,

Что псам не зреть позора дочерей,
Что, кроме вод и гор, и хижин, здесь, в Китае,
Должно быть место также для людей.

19

Под вечер напряженье возросло,
Вершины гор подсвечивало алым,
И над лужайками и клумбами цветов
Плыла беседа профессионалов.

Садовники глядели им вослед,
Придирчиво оценивая обувь,
Читал шофер, и ждал кабриолет