Автофрадату было приказано подавить мятеж Эвагораса, и чтобы сатрап Карии Гекатомнос оказывал ему помощь в качестве командующего флотом. Ни один из них не добился успеха, и вскоре кариец втайне уже финансировал мятежника. Интриги Афин стали более открытыми. Фрасибул проплыл вдоль юго- западного побережья Малой Азии, собирая деньги с «друзей» и грабя тех, кто отказывался «вносить лепту». Наконец он бросил якоря в устье реки Эвримедон. Заставив жителей Аспендоса заплатить все сполна, он позволил своим солдатам их грабить. Он встретил вполне заслуженную смерть, когда разъяренные аспендийцы убили его ночью в его палатке. Тем временем, хотя Дифридас оставался командующим бездействующей армией, Спарта назначила Анаксибия правителем Абидоса и позволила ему собрать иностранный легион. С его помощью он отнял эолийские города у Фарнабаза, но сам погиб в засаде, устроенной Ификратом, известным командиром легковооруженных войск (389 до н. э.).
На следующий год Афины послали Хабриаса, другого воина-профессионала, помогать Эвагорасу в открытую. Были захвачены Амат и Солы, а афинский Демоникус занял место Милиатона на троне царя Китиума. Он выпустил монеты со своим собственным греческим именем, написанным финикийскими буквами, заменив местного Мелкарта изображением сражающейся Афины, почитаемой в его родном городе. Чтобы наполнить чашу зла до краев, Афины заключили союз с Египтом.
«Второй правитель после мидийца был фараон Неферитес; так как все, что он делал, было мудрым, его сыну было позволено последовать за ним». После шести лет правления (399–393 до н. э.) он был похоронен в Мемфисе в прекрасном саркофаге из черного гранита, который был наполнен фигурками ушабтиу с его именем (фигурки призваны исполнять роль слуг в загробном мире. —
Но «пятому правителю, который пришел после мидийца, Хакорису, владыке короны, было позволено царствовать до конца, потому что он был щедрым к храмам». Его щедрость подтверждают раскопки. Записи в Турре и Назаре показывают, как интенсивно он использовал каменоломни для строительства. Храм в Карнаке был завершен, хотя Хакорис стер имя Псемута и написал свое собственное красной краской. К храму Тутмоса в Мединет-Хабу была добавлена одна камера, а гипостильный зал первого храма был превращен в дворик. Гипостильный зал в огромном храме Себека в Эль-Кабе был отстроен заново. Огромная базальтовая усыпальница и стела увековечили факт дарения земель богу Гераклеополя Магне. Бубастис, Гелиополь и Мединет-Хабу были украшены его статуями, а Мемфис был удостоен необычайно красивого базальтового храма.
Есть доказательства в пользу того, что, несмотря на все эти почести храмам, Хакорис по происхождению (391–378 до н. э.) был не египтянином, а ливийцем. Возможно, это объясняет, почему Сетекх-ирдис, сын Редетнеба, правителя зарубежных земель, восстановил находившийся в пустыне оракул Амона, который занял место Фив в умах ливийских греков.
Следуя примеру Амасиса, Хакорис правильно оценил Сирию и Кипр как самые важные аванпосты Египта. Его влияние в Финикии было публично заверено его надписью в эшмунском храме, расположенном севернее Сидона. Теперь его положение укрепилось благодаря союзу с Эвагорасом и Афинами.
«Мирный договор Анталкидаса» — «царский мир»
Союз Афин с такими опасными мятежниками, как Хакорис и Эвагорас, оказался слишком даже для беспечного Артаксеркса, и он решил перейти на другую сторону. Чтобы убрать возможную оппозицию, Фарнабаз был призван ко двору и награжден за свои победы браком с царской дочерью Апамой (387 до н. э.). Ариобарзан занял место сатрапа Даскилея, а Тирибаз — Автофрадата и Струтаса.
Спарта поняла намек, содержавшийся в возвращении Тирибаза, и назначила адмиралом Анталкидаса, который был известным другом
Тирибаз объявил, что он готов озвучить решение царя всем, кто этого пожелает. В начале 386 г. до н. э. делегаты из греческих городов поспешили собраться в Сардах. Начальник стражи показал царскую печать и прочитал короткий указ: «Царь Артаксеркс считает справедливым, чтобы города в Азии оставались в его власти, а также острова Клазомены и Кипр. Другие греческие города, большие и малые, получат автономию, за исключением островов Лемнос, Имброс и Скирос, которые исстари принадлежат афинянам. Тот, кто не примет этот мир, с тем я буду сражаться на суше и на море, с помощью кораблей и денег».
Современные историки предоставляют Анталкидасу сомнительную честь назвать своим именем мирный договор. С большей проницательностью древние обычно называли его «царским миром». Ни один современник не мог отрицать, что мир был навязан; «царь Ахасуэр [пишет еврейский автор свитка Эсфири] обложил данью земли и острова на море».
Без единого слова протеста густонаселенные и богатые греческие города в Азии были уступлены монарху, которого поэты и ораторы не уставали поносить как «варвара». Показное «освобождение» было забыто. Афины были неприятно выделены из всех государств как единственная упомянутая европейская страна, а также потому, что принцип всеобщей автономии был нарушен лишь в ее пользу, как уже было условлено на неудавшейся конференции в Спарте. Искренний друг Афин Эвагорас был подло оставлен его врагам. Победы греков последних нескольких лет потеряли все свое значение. Хуже всего было то, что европейские греки признали за Персией право вмешиваться в чисто европейские дела — самый опасный прецедент на ближайшее будущее. Артаксеркс вполне мог похвастаться, что
Глава 28
ПОСЛЕДНЯЯ ЕГИПЕТСКАЯ ИМПЕРИЯ
Начало эллинизации
Удивительно, но «царский мир» принес явные преимущества брошенным грекам в Азии. Европейская Греция насладилась короткой вспышкой славы, но условия мира полностью нарушили целостность Спартанской и Афинской империй. Золотые дни Перикла прошли безвозвратно. Подобие демократии сохранилось в Афинах, но оно все больше и больше показывало свою несостоятельность. Постоянные войны опустошили земли, уже истощенные чрезмерной эксплуатацией, и завершили уничтожение свободного землепашца, низведенного до жалкого положения той же самой движущей силой,
