ребенок, приказывают лечь на пол, вытянуть руки…
– Не беспокойся, – сказал Летен. – Сделают аккуратно, без пальбы. Пойдем следом?
Алей сглотнул и, не ответив, вышел из машины.
Было очень холодно, как будто при переходе из параллели в параллель сменилось не только время суток, но и время года. Ледяной ветер пробивал до костей, и вместе с ним жгло и пронзало сознание, как же в действительности пустынно, мертво и страшно в этом мире. Так в детстве Алей пугался, читая о далеких планетах, на которых погибла жизнь. Но здесь все было по-настоящему. Жизнь погибла. Впору было вообразить, что и Солнце этого мира погасло, и никогда более здесь не рассеется тьма.
Май и Корней скрылись. Летен помедлил у машины, сунулся в нее и достал толстый серый свитер. Окликнул Алея.
– Держи, – сказал ему, – а то простудишься.
Алей хотел ответить, что у него есть одежда в рюкзаке, но вместо этого нелепо посмотрел на Летена, комкая свитер у груди.
– Даже крыс нет, – мрачновато заметил Летен, оглядываясь, а потом велел: – Пошли.
И в этот миг затеплилось далекое окно над их головами.
Алей увидел его первым и едва не вскрикнул. Лайфхакерская интуиция на долю секунды опередила бойцовскую реакцию Воронова. Летен недоуменно покосился на Алея, а потом проследил за его взглядом и сказал с усмешкой:
– Ну, поймали.
Алей бегом кинулся к подъезду.
На лестнице Воронов догнал его. Лифт не работал, а подняться пешком на тринадцатый этаж оказалось неожиданно тяжело. Алей выдохся где-то на седьмом и уцепился за перила, досадуя на собственную нетренированность, недостойную мужчины. Летен добродушно подтолкнул его в спину.
Дверь квартиры была распахнута, изнутри лился свет. Май и Корней стояли в гостиной, прибранной, богато обставленной. Кроме них, в комнате никого не было.
– Чертовщина, – снова сказал Корней. – Мы их слышали. Шуршали они тут и топотали. Вошли – никого. В окно, что ли, смылись?
– Не в окно, – за Алея ответил Воронов.
Алей расширенными глазами смотрел на лампу – теплую настольную лампу в зеленом бархатном абажуре с рыжей бахромкой. Откуда в мертвом мире электричество? Или папа носит с собой батарейки?
Минуту назад Иней что-то рисовал при этом свете…
На деревянных ногах Алей прошел к столу и взял в руки неровно выдранный из альбома листок. Печатными буквами, мелко и криво на нем вывели: «Алечка забери меня отсюда пожалуста тут страшно».
Алей положил листок на место. Голова была пуста, в висках гулко звенело. Подошел Летен, склонился над листком, прочитал и нахмурился.
– Несладко парню приходится, – вполголоса проговорил он и прибавил мягче: – Алик, возвращаемся.
Ему пришлось снова подтолкнуть оцепеневшего Алея и едва ли не за руку вывести из квартиры.
Внизу, в машине, Май сказал:
– Лед. У меня дети маленькие. Прости. Это уже слишком.
– Понял, – ответил Летен. – Претензий не имею. Корень?
Корней хмыкнул.
– Экипироваться надо посерьезней для таких сафари, – ответил он. – А так я спрыгивать не намерен.
– Ладно, – решил Летен и заглянул Алею в глаза. – Алик, на сегодня все.
Алей отвел взгляд. Он никак не мог прийти в себя, его начало потряхивать от нервного возбуждения, и соображать было трудно.
– Мы выручим твоего брата, – твердо сказал Воронов. – Корень прав: подготовка нужна. Дашь нам сутки?
– Я… – выдавил Алей и больше ничего не смог сказать, только судорожно кивнул.
– Как нам вернуться обратно?
Алей глубоко вдохнул и выдохнул. «Тоннель, – подумал он. – Из Листвы-два-прим в Листву». Его охватила отчаянная надежда, что Эн насытился и больше не станет издеваться над ним. Силы заканчивались, в глазах плыло. Он вцепился в кожаную обивку сиденья и подумал: «Сейчас ночь. Если не будет другого выхода, я позову Васю. Я позову Васю, он нас вытащит…»
Но сигнал пришел: тоннель был провешен. Алей ощутил настроение проксидемона: Эн что-то затевал. Он хотел играть с Вороновым и рассматривал Алея как инструмент, пока что все шло в соответствии с его замыслами, и он не собирался чинить препятствий. «Ладно, – бессильно согласился Алей. – Пускай хотя бы так», – а вслух произнес:
– Нужно проехать чуть вперед. Там будет стройка. Ворота открыты. Минуем стройку… и все.
Корней молча дал по газам.
…Звезды в небе загорелись одновременно с морем городских огней. Воздух наполнился звуками; казалось, можно было чувствовать вибрацию земли под колесами сотен тысяч машин. Навигатор пикнул, найдя сеть, определил местоположение и сменил карту. Корней шумно выдохнул. Май потер лицо ладонями.
Алею казалось, что он сидит и смотрит на дорогу, летящую навстречу. Осиянными стрелами возвышались небоскребы, похожие на космические корабли. Цепочки фонарей сливались в горящие нити, в золотые реки, текущие сквозь дрожащий, колеблющийся мрак. Проспекты сменялись тоннелями, многоцветье витрин – тишиной переулков. Город дышал; пульсировало его огромное сердце, гнало по жилам жаркую электрическую кровь. Дорога все не кончалась. Скоро Алей перестал понимать, куда они едут и сколько им ехать еще; он просто сидел и смотрел на привычный, родной, живой город, Листву, столицу Росы в одном из лучших во Вселенной миров.
В действительности он давно был без сознания.
Свет бил прямо в глаза. Алей зажмурился и почувствовал, как проваливается сквозь тахту, сквозь пол, сквозь перекрытия этажей – до самой земли. Казалось, толща бетона давит на грудь и мешает дышать. Он судорожно втянул ртом воздух и очнулся. Открыл глаза, уставился в потолок, пытаясь вспомнить, как он попал домой…
Люстра на потолке была чужая.
Алей наморщился и перевел взгляд. Даже это оказалось нелегко проделать – такая слабость владела им.
Тахта тоже была чужая, и не тахта вовсе, а кровать. Напротив нее стоял стол, а за столом сидела незнакомая женщина лет тридцати, красивая яркой, редкостной красотой. Алей невольно залюбовался ею. Снежно-белая кожа незнакомки будто светилась. Темно-алые вьющиеся волосы она заплетала в косу, которую перебрасывала на грудь. Тонкое лицо ее было спокойно и чуть печально.
– Проснулись? – спросила она с улыбкой, заметив его взгляд. – Доброе утро. Хотя сейчас, вообще-то, полночь. – Голос ее оказался глубокий и нежный, певческий.
– Вы… – начал Алей и смолк: составлять слова во фразы было нелегко, а произносить их – и того труднее.
– Меня зовут Рябина Метелина. Можно просто Рябина. А вы Алей Веселин.
– Да…
Она поднялась из-за стола, подошла и присела на край постели.
– Вас привез Летен, – сказала она. – Я врач.
– А… понятно. Я…
– Вы сознание потеряли, – Рябина помолчала. – Летен не говорит, что с вами случилось. «Скорую» вызывать запретил. А что я сделаю дома? Смотрю, вены у вас чистые, кровотечений нет, следов побоев нет. Летен говорит, что черепно-мозговой травмы не было, а было что-то вроде эпиприпадка, но вы не
