Я рванулся к окну. Лицо Лиды исказилось гримасой отвращения:
– Васька Кирпатый, урод. Вернулся из лагеря месяц назад, пристаёт, скотина, всё время. Милицию вызову!
– Какую милицию, я сам с ним разберусь, – сказал я и направился к двери.
– Постой, Борис! Их там пять человек, я пойду с тобой. – Олег схватил меня за плечо.
– Куда вы, ребята! У них же ножи, – закричали девушки. Но мы уже были на улице.
Васька – невысокий рыжий малый в грязной тельняшке и кепочке набекрень – нагнулся, выковыривая очередной булыжник. Увидев нас, он похабно ухмыльнулся. Но не успел он замахнуться для удара, как я так толкнул его в грудь, что он отлетел к стене. Я подошёл к нему и внятно произнёс:
– Предупреждаю, не стоит так делать.
– Сзади! – крикнул Олег. Я не успел обернуться и почувствовал оглушающий удар по голове. Какую-то секунду я был без сознания, а когда пришёл в себя, увидел сапог кривого татарина, занесённый над моей грудью. Увернулся. Олежка в это время отбивался от троих хулиганов. Сколько в нём вёрткости! Он ускользал ото всех ударов. Вот один упал, Олежка заехал ему в пах. Второго «вырубил» подсечкой и ногой ударил в затылок. Татарин вытащил из-за голенища нож и пошёл на Олега. Тот спокойно и сильно схватил его руку и повернул уголовника всем туловищем. Послышался хруст костей. Татарин завыл, стоя на четвереньках. Олег пинком под зад опрокинул его и отряхнул костюм.
– Пусть знают, сволочи, как с чекистами связываться!
Я огляделся. Татарин и ещё один подонок лежали на земле и подвывали. Остальных, в том числе и Васьки Кирпатого, и след простыл.
– Где так драться научился? – с уважением спросил я его.
– Я – курсант школы госбезопасности. Нас учат джиу-джитсу, – ответил Олежка.
Мы вернулись к девчатам и просидели у них до первых петухов. Больше Олежку я не видел…
…Поздней осенью 1989 года на встрече с избирателями я увидел человека, кого-то мне напомнившего. Он подошёл ко мне и подал руку.
– Боря, Борис Николаевич! А я знаю вас! – улыбаясь, сказал он. – Помните Марьину Рощу, пятьдесят третий год?
– Олежка?
– Он самый, – мой собеседник рассмеялся. – Генерал-майор КГБ в отставке Калугин Олег Данилович».
Следует заметить, что этот отрывок из ранних мемуаров Ельцина – чуть ли не единственный фрагмент его воспоминаний, выписанный с такой «литературной» тщательностью. Оставим в стороне художественные достоинства этого текста. Поражает в нём, как уже сказано, совершенно другое, а именно: обилие деталей и подробностей, которые Ельцин, будучи тогда нетрезвым и ушибленным на голову, удивительным образом «вспомнил» спустя почти 40 лет. Имена случайных знакомых, детали гардероба и обстановку в комнате, количество хулиганов и кличку их предводителя, приёмы рукопашного боя и так далее. Тем не менее именно этот весьма читабельный фрагмент и не вошёл в «канонический» текст воспоминаний Бориса Ельцина, изданный в Советском Союзе стотысячными тиражами.
Кому и зачем понадобилось подвергнуть цензуре ельцинскую «Исповедь…»?
Чтобы ответить на этот непростой вопрос, необходимо свести воедино некоторые обстоятельства из жизни как самого Ельцина, так и Калугина.
Судя по тексту этого фрагмента, описываемые события происходили «холодным летом 53-го», когда в стране была объявлена большая амнистия, и сотни тысяч уголовников хлынули в города и веси необъятной Родины. Правда, обе столицы были для них закрыты, что, впрочем, не мешало им «наводить шорох» и там.
В 1953 году Борису Ельцину было 22 года. На тот момент он был студентом 4-го курса Уральского политехнического института им. С.М. Кирова, в который он поступил в 1950 году, поэтому для него описываемые события никак не могли приходиться на «первые студенческие каникулы». Но вот на соревнования по волейболу студент Ельцин, как член сборной команды Свердловска, игравшей тогда в высшей лиге, в различные города выезжал регулярно. В том числе и в Ленинград.
Кстати, о городе на Неве. Летом 1953 года Олегу Калугину было всего 18 лет: он был слушателем 2-го курса Ленинградского института иностранных языков МГБ СССР. Фактически он находился на положении военнообязанного, проходившего срочную военную службу, поэтому даже в «увольнительный» день не мог удаляться за пределы города Ленинграда. Представить себе, что курсант Калугин мог совершить «самоволку», да ещё в Москву, тем более не представляется возможным, учитывая его отличный послужной список.
Следовательно, в 1953 году первая встреча будущего куратора «демдвижения» в СССР и будущего первого Президента России могла произойти только в городе Ленинграде, куда волейболист Ельцин в составе сборной своего города мог приехать на первенство РСФСР. Проходя оперативную практику в УКГБ по городу Ленинграду и Ленинградской области – в отделе контрразведки на транспорте, – курсант Калугин вполне мог получить оперативное задание завербовать в качестве негласного сотрудника какого-нибудь приезжего, имеющего достаточно обширные связи в своей среде. Именно таким приезжим студентом- активистом по случайному стечению обстоятельств и мог оказаться Борис Ельцин, вербовка которого пошла Калугину в зачёт.
Сейчас уже сложно сказать, как именно – при каких обстоятельствах, произошла эта учебная вербовка. Но только если их первая встреча была обставлена именно
Спустя всего 5 лет, в 1958 году, молодой чекист Калугин, находясь на оперативной стажировке в Колумбийском университете в Нью-Йорке (США) в одной группе с Александром Яковлевым, будущим секретарём ЦК КПСС по идеологии, а в ту пору – аспирантом Академии общественных наук при ЦК КПСС, производит «перевербовку» советского невозвращенца Анатолия Кудашкина (агент «Кук»), работавшего в крупнейшем американском химическом объединении «Теокол» над секретным твёрдым топливом для стратегических ракет.
После этой «блестяще проведённой» спецоперации, инспирированной ЦРУ, офицер Калугин делает быструю карьеру в системе Первого главного управления КГБ СССР, после чего его направляют на работу в Комитет СССР по радиовещанию, где он не только обеспечивает оперативное прикрытие разведчикам, выезжающим за рубеж под видом журналистов-международников, но и детально изучает все аспекты воздействия на советское общество средств массовой информации.
«План Аллена Даллеса» по развалу СССР изнутри, реальность которого до сих пор у многих ещё вызывает сомнения, начал приобретать свои зримые черты.
Начиная с лета 1960 года офицер КГБ Калугин, не имея дипломатического статуса, работал в США под прикрытием корреспондента Московского радио, откуда он вернулся только в 1964 году – после того, как в Америке спецслужбы устранили Джона Кеннеди, а в Советском Союзе – отстранили от власти Никиту Хрущёва.
Дальнейший карьерный рост Олега Калугина напрямую связан с пребыванием в США, где он на редкость «удачно» реализовывал различные разведывательные и контрразведывательные операции, получая очередные повышения по службе и высокие государственные награды СССР. В общей сложности, за всю свою службу в КГБ Олег Калугин был удостоен 22 орденов и медалей! В 1974 году, в возрасте 40 лет, Калугин получает воинское звание генерал-майора, став самым молодым генералом в системе КГБ.
Лишь один раз – в середине 1970-х – Олег Калугин, будучи начальником Управления внешней контрразведки ПГУ КГБ СССР, вместе со своим покровителем – Владимиром Крючковым, который на тот момент был начальником Первого главного управления КГБ СССР, отвечавшего за внешнюю разведку, – был на краю гибели: когда перевербованный американцами советский разведчик Николай Артамонов (агент «Ларк»), которого руководство КГБ решило тайно выкрасть и доставить в СССР, мог дать показания, бросавшие тень подозрения на обоих генералов. Но «Ларк», похищением которого руководил Калугин, неожиданно скончался от передозировки анестезирующего средства. За «успешно проведённую операцию»
