его устройство и управление им, тем большее количество он расходует угля и всяких других запасов. Он писал: «…прежде размер определял силу, и чем больше корабль, тем он был сильнее. Теперь размер не определяет силы, ибо маленькая миноноска может утопить большой корабль, а потому к кораблям больших размеров должно быть больше недоверия теперь, чем прежде… Если поставить вопрос, — читаем у него далее, — что лучше: корабль в 3000 тонн или в 900 тонн, то на него нельзя ответить иначе, как в пользу корабля в 900 тонн, но если спросить, что лучше — один корабль в 900 тонн или три корабля по 3000 т., то произойдет колебание в ответе. Дело это требует всестороннего обсуждения».
Несомненно взгляд на преимущества легких крейсеров сложился у Макарова главным образом под влиянием собственного боевого опыта, полученного в русско-турецкую войну на Черном море. Мысль, что броненосец, эта грозная дорогостоящая железная крепость, от какой-нибудь случайности или мины может в одно мгновение пойти со всем своим почти тысячным экипажем ко дну, — преследовала Макарова всю жизнь и явилась стимулом ко всем его изысканиям в области непотопляемости судов.
Помимо этого, пристрастие Макарова к легким, небронированным крейсерам вытекало из его основной концепции морского боя, из его стремления обеспечить себе активный, наступательный образ действий, при котором тяжелые, неуклюжие броненосцы могли бы, по его мнению, явиться серьезной помехой, стесняя действия остальных судов.
Однако, отстаивая мысль о том, что большие, мощные броненосцы бессильны против небольших, ловких и быстроходных кораблей — крейсеров и миноносцев, Макаров совершал серьезную ошибку. Несомненно, что корабль-миноносец является сильным средством морского боя, но отрицать на этом основании необходимость постройки крупных линейных кораблей было неверно.
Успех современного морского боя зависит от умелого применения в тесном взаимодействии кораблей всех классов, в том числе и в первую очередь сильных, бронированных линейных кораблей, вооруженных мощной артиллерией, способной наносить сокрушительные удары кораблям противника. И если постоянно совершенствующиеся со времен русско-турецкой войны торпедные катера и миноносцы и обладают способностью наносить тяжелые удары крупным кораблям, то и броненосцы, в свою очередь, сохраняя мощь своей артиллерии, имеют сильные средства обороны против торпедных атак.
В современных условиях морского боя мощные военные корабли — линкоры, прикрытые миноносцами, подводными лодками и авиацией и действуя в контакте с другими классами кораблей, наносят противнику наиболее мощные артиллерийские удары. Тоннаж же этих кораблей превышает тоннаж броненосца времен Макарова почти в пять раз, Неправ был также Макаров, предлагая использовать безбронные корабли против прибрежных крепостных батарей противника: «Так как большие корабли не обеспечены от повреждений, то не лучше ли отказаться от брони даже и для судов, бомбардирующих крепости?» — писал он.
Практика войн показала, что лишь мощный военный корабль, покрытый броней, может вести борьбу с сильно укрепленными береговыми батареями.
Рассуждая о типе легкого крейсера будущего флота, Макаров предлагал, в практических целях и для удобства управления флотом, выработать стандартный, так называемый унифицированный, то есть универсальный, тип корабля, который был бы пригоден для самых разнообразных функций: для боя, для крейсерской службы, для разведочной службы, при бомбардировке крепостей и т. д. Не говоря уже о современном флоте, даже во времена Макарова проектируемый им «унифицированный» тип корабля был бы неприемлем ввиду невозможности совмещения стольких задач в едином типе корабля.
Впрочем и сам Макаров на практике нередко отклонялся от своего проекта и допускал иное решение вопроса.
Неверным было и утверждение Макарова, что в бою не нужны резервы. Ему казалось, что наличие резервов дает возможность противнику уничтожать эскадры по частям, что, конечно, неправильно. Он в своих тактических взглядах допускал и другие неверные суждения, и не все выдвинутые им предложения оказались жизненными. Многие из ошибочных взглядов Макарова проистекали из недопонимания им природы войны как явления социального. Однако ошибочность некоторых тактических взглядов Макарова не умаляет значения большинства его смелых, передовых идей, до нашего времени сохранивших свою ценность.
Моральному элементу, как в формировании духовного склада воина, так и во время боя, Макаров отводит исключительно важную роль. Влияние личного примера начальника, полного воли к победе — важный фактор всякого военного предприятия, надежный залог успеха, — говорит он и приводит многочисленные примеры из опыта войн всех времен, подтверждающие его мысль.
В области воспитания моральных качеств воина Макаров имел замечательных предшественников. Их мысли и дела послужили ему основой в разработке этого вопроса. И если в «Рассуждениях по вопросам морской тактики» методам воспитания экипажа корабля, осуществлявшимся великим русским флотоводцем Ф. Ф. Ушаковым, отводится незначительное место, то на принципах другого гениального русского военного воспитателя и полководца — А. В. Суворова строится значительная часть раздела книги, посвященного этому вопросу.
Тем не менее влияние на Макарова и великого флотоводца-новатора очевидно. Изданных печатных трудов Ф. Ф. Ушакова после его смерти не осталось. Наоборот, официальная историография постаралась предать забвению замечательные дела слишком «самостоятельно мыслившего и поступавшего» флотоводца. То немногое, что знал Макаров об Ушакове, он почерпнул, вероятно, изучая труды и дела Суворова.
Суворов глубоко чтил Ушакова. Будучи на пятнадцать лет старше, он говорил ему: «Я желал бы быть мичманом в вашей эскадре».
Оба военачальника внесли ценнейший вклад в развитие отечественной и мировой военной науки, оба они доказали всему миру, что русская теоретическая мысль не является пленницей иностранных влияний, а оригинальна и вполне самобытна. Решительные наступательные действия в борьбе с противником, осуществляемые по заранее выработанной программе, составляли основное правило военной тактики Суворова и Ушакова, а впоследствии и Макарова.
Жизненный путь их был необычайно труден и тяжел. В своем новаторстве они встречали со стороны своих завистников и тайных и явных врагов такие препятствия, что менее сильные духом неизбежно были бы сломлены. Но в своих действиях они опирались на воспитанных ими русских воинов, в которых они видели прежде всего людей и к которым истинно по-человечески относились. Огромная популярность и любовь, завоеванная среди солдат и матросов, одинаково характерна для обоих великих военных деятелей — Суворова и Ушакова. Они гордились своими воинами чудо-богатырями и горой стояли за них, а матросы и солдаты называли их отцами.
Подняв на огромную высоту русское военное искусство, Суворов и Ушаков во многом способствовали превращению русских армии и флота в грозную силу. Оба они не знали поражений. Успехи Ушакова и Суворова объясняются не только их исключительной личной одаренностью, но и тем, что они, не боясь нажить себе врагов, всю жизнь боролись с застоем, косностью и рутиной, внедряя во все области военного искусства все живое, новое и прогрессивное.
С редкой добросовестностью и прилежанием изучил Макаров жизнь, мысли и победы великого полководца А. В. Суворова. «Суворов близок к нам потому, — говорит Макаров, — что он понял дух русского человека и умел из этой цельной и богатой натуры создать армию богатырей, удививших всю Европу».
Военное искусство, — говорил Суворов, — заключается не только в быстроте исполнения и решительности, но и в умении ориентироваться, не колеблясь, в неустрашимости, не останавливаемой никакими препятствиями. Отсюда требования Суворова или, как он выражался, — «три воинских искусства»: глазомер, быстрота и натиск. Воспитанию войск Суворов придавал огромное значение и свою воспитательно-педагогическую систему изложил в замечательном труде «Наука побеждать».
Большое влияние Суворова на Макарова сказалось во многих положениях его «Тактики». Да и в характерах у них было много общего. Те же бескорыстие, щедрость, добродушие, простота в обращении в одинаковой степени были присущи обоим. Именно этими качествами объясняется их необычайная популярность среди солдат и матросов. Подчиненные безгранично доверяли своим командующим и готовы были идти за ними в огонь и воду. Вслед за Суворовым Макаров придавал исключительное значение в бою моральному элементу. Он настойчиво и убедительно, при всяком удобном случае, говорил о важнейшей роли в бою нравственной силы.
