счастливыми, должны праздновать. И он попросил меня объявить об этом другим с тем же чувствам радости, которое он переживает сам».
В ашраме новость распространилась со сверхъестественной быстротой. Это было подлинным сюрпризом для многих. Но в течение нескольких часов все в ашраме пели и танцевали. Вскоре ученики поняли, что для них наступило время перейти на более глубокий уровень общения с Мастером.
В исторической декларации Раджнеш Фаундейшн объявила, что Бхагаван Шри Раджнеш начал последнюю фазу своей работы. Также было объявлено, что Бхагаван прекратил давать утренние дискурсы на английском и хинди. С 1 мая 1981 года Бхагаван будет говорить только посредством молчания, которое он описывал как «язык существования». На место словесного общения пришел сатсанг, молчаливое общение сердца с сердцем. Кроме того, было сказано, что определенное количество учеников уже готово воспринимать Бхагавана в молчании, и он должен был сделать самого себя доступным только для них. Ученики были способны теперь войти в молчаливое духовное общение с Мастером на более глубоком уровне. Сатсанг должен был проводиться каждое утро в Будда-холле с 8.30 до 9.30.
Новая фаза наступила также и для вечернего даршана ашрама, — гласило далее заявление. Сам Бхагаван физически присутствовать больше не будет. Ма Йога Лакшми, Свами Ананда Тирта и я (когда Лакшми отсутствовала) были названы медиумами для этой работы. Когда декларация была объявлена, Лакшми выехала из города по своей работе, и поэтому во время вечерних даршанов для индийских друзей саньясу, благословения и энергию даршанов передавал я, в то время как для западных друзей саньясу, благословения и энергию передавал Тирта.
После впечатляющего воздействия на публику своими революционными и оригинальными взглядами, имеющими отношение к почти всем возможным темам под солнцем, решение Бхагавана вступить в молчание вызвало различную реакцию по всему миру, ее можно было классифицировать от подлинного удивления до совершенного неверия и цинизма. Несмотря на это, надо считаться с тем, что Бхагаван ждал этого момента. Он подготавливал учеников для этой окончательной фазы работы: он готовил их к независимости. Его решение показало ясно, что ученики стали достаточно восприимчивыми для этого нового направления, поэтому и было среди них ощущение радости и тайны. Несмотря на то, что было глубокое ощущение того, что они, должно быть, утратили его голос и прозрение, которые привычно создавали ежедневный поток, тревоги не было. Фактически у всех участников было чувство благодарности, потому что Бхагаван нашел их достаточно развитыми и способными разделить последнюю фазу молчания.
Новая фаза представила каждому удобную возможность переживать энергию Бхагавана на вечернем даршане независимо от его физического присутствия, а также без помощи его общения посредством слов в дискурсах. Он удалился еще дальше от учеников, настолько далеко, насколько это относилось к высшей части его существа, и вступил в глубокое интимное общение с ними. Он говорил им об этом намного раньше:
«В тот день, когда вы увидите этот стул пустым, это тело пустым, это существо пустым, вы должны будете уметь видеть меня, вы должны будете уметь контактировать со мной. Это настоящий момент, когда ученик встречается с Мастером. Это растворение, исчезновение… капля росы вливается в океан, или океан вливается в каплю. Это одно и то же! — Мастер исчезает в ученике, и ученик исчезает в Мастере. И превалирует глубокое молчание. Это не диалог».
1 мая 1981 года Бхагаван дал свой первый сатсанг как «молчаливым мудрец» в аудитории шести тысяч учеников и посетителей. Это было его первое появление с тех пор, как он прекратил давать ежедневные дискурсы 24 марша 1981 года. Сатсанг продолжался один час — он был бессловесным, сердечным общением между Мастером и его почитателями. Сатсанг начался с пения мантры, которой уже когда-то в древности пользовались бхикшу-ученики, собравшиеся вокруг Будды: «Буддхам шаранам гаччами, Сангхам шаранам гаччами, Дахаммам шаранам гаччами…» (Я склоняюсь к ногам Пробужденного Единого, я склоняюсь к ногам окончательной истины Пробужденного Единого). После мантры было пение, играла мягкая медитативная музыка, прерываемая периодами молчания. В промежутках читались отрывки из Иша-Упанишады и «Пророка» Халил Гибрана. В конце была повторена мантра, и Бхагаван покинул холл.
Непрерывный сатсанг проводился каждое утро. В молчании Бхагаван сидел с саньясинами один час. Вивек сопровождала его и сидела у его ног. Бхагаван объяснил значение и цель сатсанга:
«Тот, кто находится рядом с Мастером, становится единым с истиной. Мастер не собирается ничего делать, он просто доступен. Если вы открыты, он просто вольется в вас.
Быть молчаливым, слушающим молчание, ничего не делать и быть внутренним, быть более глубоким, чем всякое выражение, — вот что такое сатсанг. Человек просто сидит с Мастером, чувствует его присутствие, становится частью его энергетического поля, дышит с ним, пульсирует с ним. Медленно, медленно эго распускается из своего собственного созвучия — так, когда солнце поднимается, снег начинает таять».
Знаменуя собой дальнейший уход от активности, молчание Бхагавана, в другом плане, очевидно, манифестирует его существо в состоянии третьей гуны-саттвы. Он уже прошел через первые две гуны — тамас и раджас. Описывая природу саттвы-гуны, Бхагаван говорит:
«Когда раджас-гуна убывает, начинают проявляться эффекты саттва-гуны, все действия растворяются в молчании. В состоянии тамаса все действия прекращаются, но такое прекращение подобно погружению в сон. В саттвическом действии также все действия растворяются в молчании, но такое растворение есть погружение в тотальное сознание».
«Принципы или качества неактивности (тамас) и безмятежности (саттва) имеют одну общую вещь: они оба заканчиваются в молчании», — объясняет Бхагаван. Он добавляет, однако:
«Форма молчания, возникающая из принципа неактивности, должна быть подобна сну, тогда кок форма молчания, возникающая из принципа безмятежности, будет молчаливым осознанием».
Молчание Бхагавана имеет и дополнительное измерение — измерение музыки. Объясняя связь между музыкой и молчанием, Бхагаван говорит:
«Музыка в некотором смысле является абсолютным молчанием. Звуки здесь есть, но такие звуки еще больше углубляют молчание, они помогают ему… Шум — это как раз такой звук, который к молчанию вас не ведет. Музыка — это звук, который становится дверью к нему».
Бхагаван объясняет дальше:
«Сущность Мастера — это сущность музыки, поэзии, песни. Но они все ведут к молчанию, и истина может быть передана только в молчании».
Пока ученики переживали любовное и блаженное общение со своим Мастером в этом глубоком, новом измерении, внешний мир становился все более и более враждебным и жестким по отношению к Бхагавану, ученикам и ашраму. Тревожно возросло количество угрожающих писем и телефонных звонков. Они содержали угрозы жизни Бхагавана, а также жизни учеников. Например, одному человеку из Шри Ланки предложили четверть миллиона фунтов за помощь в убийстве Бхагавана. Эту информацию содержало письмо, полученное 3 мая саньясином ашрама. В нем было написано: «Один парень попросил меня помочь ему убить Бхагавана. Он сказал, что передаст мне четверть миллиона фунтов, если я помогу ему. Он дал мне две недели на размышление…» Написавший письмо, кроме того, сообщал, что
