непосредственной близости от Ростова сильный бой разгорелся за предмостное село Генеральский Мост. Тут почти весь день гремела артиллерийская канонада, мощная дуэль не давала перевеса ни той, ни другой стороне. Пока не удавался прорыв и шестой кавдивизии буденновцев.
Командир 33–й дивизии Левандовский вместе с адъютантом и вестовым примчался на коне в арттранспорт и обеспокоенно спросил:
— Как у вас тут, есть еще снаряды?
— Имеются, товарищ комдив, — заверил Иван Митрофанович, — на сегодня хватит.
— Добро, — кратко бросил Левандовский и тут же умчался на огневые к артиллеристам, чтобы потребовать от них еще более интенсивной обработки переднего края противника.
Заняв Генеральский Мост, части 33–й Кубанской совместно с 6–й кавдивизией Первой конной армии и другими соединениями конников и своей восьмой армии выбили деникинцев из Султан — Салы и с 8 по 10 января 1920 года приняли участие в освобождении Ростова — на — Дону. Дни выдались не по — зимнему оттепельные, напоенные влагой, запахом сена и конского пота. Все улицы были запружены народом. По мостовым рысили эскадроны, устало шагали пехотинцы, высекала искры колесами орудий артиллерия. То?то работы припало тогда квартирьерам! Молодцы, справились, всех разместили. Устроился со своим арттранспортом в рабочем Темернике и Иван Украинский. Он запретил бойцам выход в город из расположения подразделения без увольнительных записок, а если и давал разрешения на увольнение, то только для хождения группами в 3–4 человека со старшим во главе. Инструктируя командиров взводов и старшину арттранспорта, Иван Митрофанович разъяснял:
— Такой порядок поможет предотвратить всякие ЧП, нам они ни к чему.
А чрезвычайные происшествия в городе имели место. В одном случае кто?то из кавалеристов и пехотинцев позарился на барахлишко и основательно потрусил ростовский ломбард, чем создал почву для нездоровых разговоров обывателей, в другом случае кто?то из командиров с ходу увлекся смазливой бабенкой и едва унес ноги из при
тона, в который она заманила, в третьем — кто?то пустился в барышничество казенным имуществом. Пребывание в большом городе вызывало у отдельных неустойчивых людей всякого рода соблазны.
Увидевшись со своим знакомцем Простягиным, Украинский спросил, что нового у кавалеристов. Чубатый конник в короткой венгерке с опушенным воротником, при сабле и нагане, досадливо сплюнул под ноги, отрезал, как бритвой:
— В нашей?то Кубанской кавбригаде дела вроде неплохие. А вот что делается в остальной коннице, никак не пойму.
— Что ты имеешь в виду?
— Да так… Нехорошие слухи идут.
Комэск рассказал Украинскому, что приостановка в наступлении произошла не только из?за слякотной погоды, отсутствия переправ через Дон, затопления водой обширного займища в районе Батайска. Возникла другая, негласная, но веская причина. Сводя счеты с одним из организаторов красной конницы, командиром Сводного конного корпуса Б. М. Думенко, блестяще проявившим себя особенно при освобождении Лихой, Миллерово, Новочеркасска, Троцкий и его подручные вовлекли в писанину наветов на комкора видных военачальников. Не получив от большинства из них достаточно определенных «показаний», председатель РВСР и им самим пригрозил суровым разбирательством и наказаниями. Можно ли в такой обстановке продолжать успешное наступление! Оттого и застопорилось продвижение войск.
На оперативных совещаниях в штабе 33–й дивизии Украинский неоднократно улавливал тревогу в словах ее командира М. К. Левандовского:
— Да, что?то мы сбавили темп. А Кубань?то рядом.
За восемь месяцев почти непрерывных боевых действий дивизия понесла немало потерь убитыми и ранеными. В ее ряды влилось большое число новичков, коренных кубанцев едва ли насчитывалась половина. И тем не менее по духу, по настрою она оставалась Кубанской! В сердцах ее воинов горело страстное желание быстрее разделаться с врагом, освободить от него богатый южный край.
Наконец, на исходе февраля лавина красных войск перешла в решительное наступление. Войдя в состав девятой армии, 33–я Кубанская держала курс на Кисляковс — кую — Крыловскую — Медведовскую — Екатеринодар. Но прежде, чем выйти на кубанский оперативный простор, ей пришлось в жестоких боях прорывать оборону противника у южных донских станиц Старочеркасской, Манычской, Кагальницкой, Злодейской, Глебовской, где она во взаимодействии с Первой конной и другими красными войсками нанесла мощный удар по марковской и другим дивизиям белых.
В те дни Иван Украинский свои многочисленные обязанности выполнял с особым командирским рвением. Он ежедневно посылал нарочных в политотдел дивизии за газетами, а получив их, без промедления организовывал коллективные читки во взводах.
— Нам всем надо знать, как вызволяется Кубань от белой нечисти, — внушал он своим подчиненным. — Где и как идут наши красные войска.
С 1918 года сохранилась у Ивана Митрофановича подробная карта Кубанской области. Теперь он регулярно наносил на нее обстановку, отмечал отбитые у врага города и станицы Кубани, а потом вывешивал для всеобщего обозрения. И делал он это в любых условиях — на стоянках и на маршах. Как и все воины, арттранспортники были страшно измотаны весенним бездорожьем. Но это нисколько не снижало их интерес к происходящим событиям. Они до того привыкли к инициативе своего команди- ра — комиссара, что если вдруг по какой?нибудь причине тот задерживался с вывешиванием карты, они ему напоминали:
— Покажите, товарищ командир, куда удрапали беляки.
На карте большая красная стрела от Батайска через
Кущевскую — Белую Глину — Усть — Лабинскую тянулась к Майкопу. То железной поступью шла буденновская конница. Две другие стрелы обозначали движение 8–й и 9–й армий на Екатеринодар и Новороссийск. С севера сюда же нацеливала свои клинья 10–я армия, а с востока, по территории национальных областей Северного Кавказа и Ставрополья на просторы Кубани выходила воссозданная 11–я армия.
Красная Армия на своих штыках несла радостную весну освобождения. Вдохновленные ее успехами кубанские партизаны и подпольщики развили небывалую активность, парализуя весь тыл деникинских армий. В те первые яркие мартовские деньки пролетарии Кубани, натерпевшиеся горьких мытарств в период господства деникинщины,
с ликованием выходили встречать красноармейцев, политработников и командиров — своих дорогих освободителей.
К 12 марта 33–я дивизия заняла станицы Новопласту- новскую, Батуринскую, Новокорсунскую, Дядьковскую. Спустя четыре дня она находилась у ворот Екатеринодара — в станице Новотатаровской. После шестичасового боя захватила здесь у противника много пленных, орудий, пулеметов и других трофеев.
Сосед слева — Сводный конный корпус под командованием Д. П. Жлобы —16 марта после жаркого боя вступил в станицу Динскую. Ему удалось отбить у противника
13 орудий, три бронепоезда, 38 вагонов со снарядами и патронами и немало другой добычи.
С утра 17 марта развернулось упорное сражение за Екатеринодар. Бой шел 12 часов. Наступая совместно со 2–м конным корпусом, 21–й и 22–й Уральской стрелковой дивизиями боевые части 33–й Кубанской шаг за шагом пробивались к станице Елизаветинской, обеспечивая надежное прикрытие правого фланга атакующих от возможного удара врага с западного направления. В станицах Марьянской и Елизаветинской части дивизии захватили две тысячи пленных, много боевой техники и других трофеев. Ввиду того, что командир М. К. Левандовский еще из Новокорсунской 15 марта был отозван для утверждения на пост командующего 9–й армией, дивизию вели в бой недавний командир первой стрелковой бригады С. И. Пронников и комиссар О. А. Стигга. А бригады, полки и отдельные подразделения возглавили Я. Ф. Балахонов, П. М. Лунев, И. Г. Збежнев, М. С. Серпокрылов, Е. М. Воронов, М. Н. Абраменко, Е. У. Кузнецов, П. М. Козлов, И. И. Кузнецов, М. Н. Демус, Т. М. Волков, Г. И. Мироненко, Я. П. Лисконог, С. В. Петренко и другие отважные командиры.
В боевых порядках наступающих неотлучно находился командир арттранспорта Иван Украинский,
