демобилизовался в звании майора, проживал в Ставрополе. С ним у автора также состоялась личная встреча и беседа о событиях 1920 года, велась переписка. Михаил Федорович высоко оценивал военные способности своего бывшего командира полка по гражданской войне:
— Украинский едва умел расписаться, — рассказывал он. — Зато у него хватало мастерства и решительности учинять врагу полный разгром.
Постепенно накапливались материалы из государственного краевого архива, краевого историко — археологического музея — заповедника, Центрального государственного архива Советской Армии, газет времен гражданской войны, книжных и журнальных публикаций.
На основе воспоминаний соратников, родных и близких, многих документов родилась мысль написать книгу о славном сыне Кубани, помянуть добрым словом большевиков — революционеров, с кем он общался, отобразить боевые подвиги его самого и тех друзей — товарищей, с кем делил он свой ратный путь, хотя бы схематично нарисовать историю 33–й Кубанской стрелковой дивизии, в которой он вырос как отважный и умелый командир. После гибели Украинского в декабре 1920 года она получила наименование: 10–я Кубанская кавалерийская. Затем была переформирована в 5–ю отдельную Кубанскую кавалерийскую бригаду и отправлена в Восточную Сибирь на ликвидацию банд барона Унгерна. Именно она дала путевку в большую жизнь своему молодому командиру К. К. Рокоссовскому, ставшему впоследствии маршалом Советского Союза. Так продолжалось негасимое пламя, зажженное 33–й Кубанской стрелковой дивизией — одной из наследниц Северо — Кавказской Красной Армии, ветераном которой являлся Иван Украинский.
В честь этого соединения в составе воссозданной XI армии была организована другая 33–я стрелковая дивизия, принявшая активное участие в окончательном установлении Советской власти в Закавказье. Под непосредственным руководством С. М. Кирова в начале 1921 года ее 98–я бригада совместно с северо — осетинским партизанским отрядом, преодолев Мамисонский перевал, вышла к Кутаису, навсегда очистила этот и другие города и селения от белогвардейцев и грузинских предателей — меньшевиков. Во всем этом проявилось торжество усилий и жертв живых и павших героев, пронесших незапятнанными честь и знамя пролетарской революции. К их железной когорте принадлежал и славный кубанский командир.
В повести абсолютное большинство персонажей — реальные лица, так или иначе соприкоснувшиеся с судьбой Ивана Украинского. Но автор не мог обойтись и без типизированных, обобщенных образов.
В коллизиях, которые привносят в повествование данные персонажи, автору хотелось полнее высветить остроту граней сложных классовых отношений на Кубани в канун революции, ожесточенных схваток с уходящим старым миром после его крушения в октябре 1917 года. В русле событий эпохи он поставил целью отобразить отдельную биографию реального героя — так органично сросшуюся с ней — и очертить хотя бы штрихами массовость движения трудящихся в борьбе за власть Советов. Как ему это удалось — скажет читатель.
Насколько беспредельна была вера Ивана Украинского в идеалы революции, его готовность к самопожертвованию во имя ее победы, свидетельствует весь его жизненный и боевой путь в Красной Армии. В тот роковой день
25 ноября 1920 года он, как командир полка, мог лично и не участвовать в боевой операции, одной из тех, что была последним аккордом гражданской войны. И тем не менее Иван Митрофанович презрел опасность, сам повел конников в бой против белобандитов. Одно его имя внушало балаховцам страх. Не зря много лет спустя первый командир Кубанской кавалерийской дивизии Г. И. Мироненко, вспоминая об Украинском, дал точное и емкое название своей статье — «В атаку он шел впереди». Везде и всюду на всем протяжении огневого незабываемого времени.
Достойна внимания и памяти одиссея не только Украинского, но и всего рядового и командного состава названной дивизии. В пору ее героических сражений за власть Советов, высоко оцененных Серго Орджоникидзе, большинство командиров и бойцов соединения, в том числе И. М. Украинский, никаких наград не имело, лишь позднее орденами были отмечены Е. М. Воронов, Н. Е. Бат- лук и некоторые другие ветераны. Что, к несчастью, не спасло многих из них от репрессий 1937–1938 гг.
По сведениям Тихорецкого городского историко — крае- ведческого музея в станице Фастовецкой, бывшей Тихорецкой, улица Северная в 1922 году была переименована в улицу Украинского. Но где эта улица? В станице никто показать ее мне не смог. Затруднились внести ясность и работники Фастовецкого сельсовета. Значит, не слишком- то осведомлены нынешние поколения фастовчан о своем славном земляке, батраке Иване Украинском, коль скоро название улицы и подвиг командира затерялись в их памяти.
В Тихорецком музее нет полных и достоверных данных об И. М. Украинском, хотя материалов о нем немало. Неточно называется его социальное происхождение, путаются даты рождения и смерти, вольно трактуются обстоятельства последнего боя и гибели командира.
Надеюсь, данная работа в какой?то мере восполнит имеющиеся пробелы и позволит читателю открыть для себя замечательное имя кубанского большевика — героя, познакомиться с его подвигами и подвигами его боевых соратников. Хотелось бы, чтобы имя бесстрашного воина — ком- муниста было увековечено в городе Тихорецке и станице Фастовецкой столь же бережно и любовно, как это сделано в далеком белорусском селении Пасека, где покоится прах славного сына Кубани.
