где и когда родился, какое получил гражданское и военное образование, с какого времени проходил службу в старой и Красной Армии, в каких участвовал сражениях.
На вопрос, пользовался ли он какой?нибудь передышкой с начала гражданской войны, штабист зафиксировал ответ:
«В командировках и отпусках со дня вступления в Красную Армию не был».
Какие там отпуска! Украинский и сейчас не мечтал о них. Вся его энергия, опыт и мужество отдавались выполнению поставленных перед ним боевых задач.
В обстановке огромного физического и морального напряжения всех бойцов части, непрерывной смены ее расположений, внезапных нападений белобандитов командир полка установил строжайший порядок несения караульной службы, ежедневных письменных рапортов командиров подразделений о всех происшедших событиях, состоянии оружия, снаряжения и имущества. В его многонациональном полку теперь служили русские, украинцы,
белорусы, латыши, представители других народов. Даже несколько китайцев — интернационалистов. И он понимал, насколько повысилась у него ответственность за работу среди людей, свою строгую командирскую требовательность он должен был повседневно подкреплять умелым индивидуальным подходом к каждому бойцу и командиру. За доброе дело — хвалил, поощрял, за ошибки — журил, жестко спрашивал.
Однажды Иван Митрофанович по неотложному делу послал из штаба Василия Дубянского в третий эскадрон, находившийся в ближайшей прифронтовой лесной деревушке. Тот с двумя конниками доехал почти до самой окраины селения, а ниоткуда никто не проявлял никакой реакции. «Что за чертовщина, — забеспокоился штабист. — Разве у них тут в эскадроне совсем нет никакого боевого охранения? Придется докладывать командиру полка». Только он так подумал, как из густых зарослей кустарника выглянул секрет — два красноармейца — китайца с карабинами в руках. Расплывшись в улыбке, оба наперебой стали говорить:
— Видим, своя командира, проезжай, проезжай…
— Да ведь надо сначала окликивать, спрашивать пароль.
— Наша знаем, знаем. Если бы была белая командира — мы бы делал стреляй.
— Ну вот, потолкуй с вами, — обескураженно буркнул Дубянский.
По его докладу Украинскому пришлось тогда давать нагоняй командиру эскадрона, писать приказ о необходимости при любой ситуации не ослаблять внимания к соблюдению правил караульной службы, воинской дисциплины.
По Рижскому договору белополяки закрепляли за собой намного большую территорию коренной Украины и Белоруссии, чем это им сулили даже их покровители — анло — франко — американцы в момент июльской паники, охватившей и тех, и других, когда советские войска неудержимо продвигались к Варшаве и когда Антанта — вдохновитель и ходатай Пилсудского — затеяла отвлекающие переговоры с советским правительством. Если раньше предполагалось установить границей между Польшей, Украиной и Белоруссией так называемую линию Керзона по периметру, не доходя Гродно — Брест — Литовск, восточнее
Холма, Замостья и много западнее Львова и Мукачево, то теперь захватчики прибирали к своим рукам половину всей территории Белоруссии и Украины, зайдя за свои этнографические границы вблизи Полоцка, восточнее Барано- вичей, Сарны, Ровно, Тарнополя, почти впритык с запада к Каменец — Подольску. Жирный кус!
И несмотря на это, белая шляхта не успокаивалась. По мирным условиям она была обязана не только сама прекратить войну, но и никого не снаряжать для нападения на Страну Советов. Получалось же все иначе: пилсудчики всячески провоцировали и подстрекали к широким военным операциям матерого висельника Булак — Балаховича, вклинившегося со своими войсками численностью не менее 15–20 тысяч штыков и сабель в район Мозыря и не уходившего оттуда. Советскому командованию не оставалось ничего иного, как доканать булак — балаховские формирования и заодно развеять мечты эсера Савинкова использовать их в последующем, как магнетическую силу для развертывания очередного крестового похода против Советской Республики.
На ликвидацию банд Булак — Балаховича выделялось значительное количество войск Красной Армии. В ударную группу вошли вторая, четвертая, восьмая, десятая, семнадцатая, двадцать четвертая, двадцать пятая, сорок восьмая и другие стрелковые дивизии, несколько кавалерийских соединений. Находясь в составе Кубанской кав- дивизии, 1–й Кубанский конный полк Украинского к тому времени занимал позиции западнее Речицы, будучи нацеленным в направлении Кротова — Капличей — Колки — Копцевичей.
В район сосредоточения войск прибыл молодой командующий Западным фронтом Михаил Тухачевский. Части построились в пешем строю на стылой поляне, что примыкала к хвойно — лиственному лесу, с которого глубокая осень сбросила листву и наполнила его сыростью и холодом. В лесу у стволов деревьев на привязи находились кони кавалеристов.
На автомобиле с открытым верхом, в туго перетянутой широким ремнем шинели и в островерхом шлеме, стоял двадцатисемилетний полководец с усталым, непроницаемым лицом, погруженный в нелегкие раздумья. А почти вплотную к нему, расположившись в четырехугольное каре, колонна за колонной заняли места красноармейцы и командиры. Полк Украинского, правофланговый в своей дивизии, находился в самом центре построения и его бойцы, пожалуй, лучше, чем кто?либо другой, могли воочию разглядеть, какие чувства переживал их талантливый, но в польской кампании несчастливый командующий.
Словно сбросив тяжелый груз, Михаил Николаевич высоко поднял правую руку, призывая к вниманию, и начал говорить:
— Товарищи, красные герои! Гражданская война и война с Польшей закончились на всех фронтах. В Черное море сброшен барон Врангель. И лишь на Дальнем Востоке еще не выбиты японские захватчики и их белогвардейские холуи. Да у нас с вами здесь, на западе, в Белоруссии и на Украине остались две острые занозы — бесчинствующие банды Булак — Балаховича и Петлюры. Перед войсками Западного фронта поставлена боевая задача: как можно быстрее уничтожить балаховцев, до конца похоронить надежды пилсудчиков и эсера Савинкова, замышляющих вновь на базе балаховских формирований создать новую большую армию и двинуть ее в поход на Советскую Россию. Этому не бывать! Поклянемся же, товарищи, что вы сделаете все возможное для победы над врагом, окончательного его изгнания с белорусской земли. Честь и слава вам, солдаты революции! Вперед, на врага!
Будто громовой вал, по рядам прокатилось многотысячное «ура», в руках бойцов взметнулись вверх сабли, карабины, винтовки, маузеры, потрясаемые в одном порыве.
— Смерть бандитам! — неслись отовсюду возгласы.
Развернулись упорные бои. Под ударами регулярных
красных войск балаховцы петляли по чащам и болотам, сбивались в крупные части и вновь растекались мелкими группами, устраивали засады. Вооруженные до зубов, на сытых конях, они врывались в деревни, села и города, грабили, жгли, убивали. Предчувствуя свой неминуемый конец, бандиты с чудовищным изуверством вымещали свою злобу на советских активистах, захваченных в плен красноармейцах, командирах и комиссарах.
В сводке за 13 ноября сообщалось еще о том, что бала- ховцам в Мозырском районе ввиду численного превосходства сопутствовал успех — они заняли железнодорожную линию Мозырь — Коростень. Но уже на следующий день, не ожидая подхода резервов, красные войска ата
ковали противника и после упорного боя заняли станцию и местечко Калинковичи, а 20 ноября вышибли его из Мо- зыря. Отсюда советские части, тесня булак — балаховцев, погнали их на юг — в сторону Овруча, на запад — в направлении Луненца, на северо — запад — в район Слуцка.
На луненецком направлении вместе с другими частями в авангарде шел 1–й Кубанский кавполк. Томин дал наказ Украинскому:
— Загоняйте бандитов в междуречьях Ипы, Тремли и Птичи в болота, это поможет лучше их бить до наступления ледостава.
И Украинский бил выродков. Заблокировав переправу через Ипу, он отжал большой отряд балаховцев к Кротову и Капличам. Бандиты попали в болотистые, еще не замерзшие топи и более ста пятидесяти головорезов нашли здесь свою погибель. Так, ломая на своем пути сопротивление врага и забирая его пленных, кавалеристы, стрелки и пулеметчики полка освободили в этом районе десятки населенных
